— Ты знаешь их папу? — удивилась осведомленности дракончика Янка, позабыв про свои планы на создание второго артефакта.

— Кто ж его не знает? Знаменитый маг-менестрель! Его песни-иллюзии разбили не одно сердце. Ловелас, красавчик, талант — сочетание для женского пола убойное, — в свою очередь почти удивился Янкиному неведению дракончик, потом вспомнил, что подруга — житель техномира, куда на гастрольный тур ни один светлый эльф не заглянет ни за какие деньги, и только рукой махнул. — Как в Дрейгальте выступать будет, сходим, послушаем.

— Он хоть и бабник, но талант! — уважительно согласился Хагорсон, шкатулку которого Гад одобрил так же условно, как и творение напарницы. Кайрай, чье изделие было удостоено похвалы, тряхнул ушами, да и остальные поддержали резолюцию тролля согласным гулом.

Из всех третьекурсников о сердцееде-менестреле, оказывается, не ведала только Янка. Может, потому Ириаль помалкивала об имени отца?

Теперь вместо творения артефактов и уборки ребята наперебой принялись просвещать однокурсницу, вываливая на нее подробности биографии лучезарного Лойтарэля. Знаменитость еще в юношеские годы то ли прокляли, то ли благословили (тут мнение публики разнилось) не только на любвеобильность, а и на изрядную плодовитость, эльфийской расе не свойственную. Потому детишек разных рас, полов и возрастов у сладкоголосого менестреля по всем мирам подрастало изрядное количество. Обсудив блудливый талант, студенты стали строить предположения о том, как девчата будут общаться с отцом и друг с другом. Между прочим, сестричек пока дружно решили ни о чем не спрашивать, чтобы не нарваться на агрессию Ириаль или слезы Юнины.

Удар колокола застал студентов в разгар беседы, так что убираться, переодеваться, затем быстренько перекусывать, чем силаторх послал, и отправляться к суровому мастеру Ясмеру на его технологию третьекурсникам пришлось в ускоренном темпе.

У мастера для ребят на сегодня было припасено нечто особенное. Студенты только успели рассесться по местам и выслушать интригующее сообщение об изменении плана занятия, как в дверь постучали.

— Войдите, — спокойно разрешил мужчина, чем четко продемонстрировал разницу в отношении к предметам. На основы Мироздания он опоздавших не пускал категорически, на историю Игиды пускал очень неохотно, а сейчас остался совершенно спокойным.

В коридоре завозились, зашумели, и в распахнутую створку ввалился клубок из четырех тел. Ириаль, Картен и Пит не поделили между собой право первыми войти в аудиторию, а бедная Юнина оказалась на пути амбиций и не успела вовремя отступить. Причем голубокожий носитель хаоса и капризный сирен выглядели изрядно подкопченными и измотанными, а вампирша просто злой. Парни упирали на то, что валятся с ног после работы над пророчеством, и их можно было бы пропустить к стульям первыми, а Ириаль принципиально не собиралась никого пропускать в силу природной вредности!

— Можете полежать, — «великодушно» разрешил хулиганам Ясмер, — садиться не стоит, потому что сейчас мы все отправимся в зал медитаций к мастеру Тайсе.

Лежать даже самые усталые студенты почему-то не захотели. Возможно, решили, что под строгим оком лектора не смогут расположиться на полу с должным комфортом, а может, побоялись, что с Ясмера станется в профилактических целях провести остальную группу по их поверженным телам. Так что весь курс довольно дружно построился и потопал наверх, в зал медитаций.

Конечно, Цицелир — синеволосая «звезда» блюстителей — решил воспользоваться вынужденной паузой в занятии для прославления себя любимого. Сирен принялся в красках расписывать личные заслуги в исполнении важнейшего пророчества, дающего надежду целому миру. Сегодня никто иной как «скромный ОН» и его ничтожный напарник заодно охраняли опустевшее гнездо великой птицы на великой скале, согревая яйцо пламенем неугасимого костра, чтобы в назначенный час на вершину поднялся субъект пророчества и обрел в птенце легендарной птицы помощника для спасения целого мира.

В общем, если говорить менее выспренним языком, Картен как неплохой огненный маг в поте лица грел живым огнем скорлупу, исполняя роль инкубатора, а Цицелир как водное создание с переменным успехом не давал огню начисто пожечь все вокруг. Так ребята развлекались чуть ли не полдня. Куда делась мама-наседка гигантского яйца, студенты вопросом не задавались. Покрашено яйцо желтым маркером, в пророчестве значится, потому греем его, тушим окрестности и ждем будущего владельца.

Лис, слушавший излияния сирена с неподдельным интересом, засмеялся в голос и полушепотом поделился причиной веселья с напарниками.

— Представляете, забирается герой сквозь дым и огонь в гнездо на вершине скалы, и что она там видит?

— Яйцо, — пожала плечами Яна и, чуть подумав, поправилась: — Или уже птенца.

— Не-э-эт, — простонал дракончик, держась за тощий живот. — Готов спорить на что угодно, эта парочка знак невидимости активировать не догадалась. Так что герой увидел яйцо — раз, подкопченного парня голубого цвета — два и парня с длинным русалочьим хвостом (в истинном-то облике всегда магичить легче) — три. Представляете, что мог подумать тот скалолаз?

— Стал гадать, какой дурман-травой он надышался в дымных горах? — присоединился к веселящемуся напарнику Хагорсон и оскалил клыки в ухмылке.

Захихикала и Янка. Больно живописную картинку нарисовал Машьелис! А вот мастер Ясмер, как оказалось, прислушивавшийся к цветистому повествованию сирена, не преминул уточнить:

— Скажите, студенты, я могу понять, почему для тушения пожаров не использовались водные знаки Игиды — их для частого применения потребовалось бы слишком много, а ливневый дождь как помеху для действий субъекта пророчества вызывать было нецелесообразно. Но почему вы,