— Ага, рыбачил у плёса. Слышу, наверху двигатели шумят, хотя я и не понял сразу, что это самолёт. Летел он уже ниже километра, в стороне, над правым берегом, под углом к Енисею. Я как раз сеть собирал после проверки, переставляться хотел. Голову задрал, даже сеть выпустил. Один движок си- ильно дымил… как раз с моей стороны, ещё один, уже левый, взорвался на глазах, тут его и начало разворачивать на реку.

— Взорвался?

— Или загорелся с хлопком. А вот на земле пожара не было. Как считаешь, могли его у воды из винта подстрелить? Я про взрыв двигателя. Встречаются у нас придурки, один из Верхнеимбатского, как узнал про эвакуацию, так и принялся по самолётам да вертушкам из винта палить.

— Нереально из стрелкового. Да и не было никого, кроме тебя, сам же говоришь. А Енисей здесь широк.

Он о чём-то снова задумался.

Люди на борту, кроме экипажи, были. Про выживших молчит. Значит, одни трупы.

— Народу много вёз?

— Считай, что нет, пустой шёл, вообще без груза. Мы же сразу туда отправились. Батя, я, средний мой брат, Ефим, ещё и младшего взяли. Может, грешное скажу, но поживиться думали. Времена такие, бери, что дают, не криви морду.

— Не побоялись ведь дитя травмировать! — засомневался я, не обратив внимания на признание в мародёрке. Сейчас это способ выживания, а не преступление.

— Чего так? Ты же видел парня, четырнадцать лет, охотник уже, медведя стрелил, крови насмотрелся… Короче, насчитали пятнадцать тел. Шестерых успели захоронить.

— Не понял.

— Что же тут непонятного? Не успели, Алексей... Пока в себя приходили, охали да ахали, пока собирали. Там заросли, подлесок вдоль ручья, быстро такое не сделаешь, больно тяжко, однако. Нервы горят, как дрова лиственничные. Там и вечер поспел, уехали восвояси. А на следующее утро туда уже медведи подоспели.

— Кошмар! — вырвалось у меня.

— И не говори. Целая шайка, рычат, жадничают, меж собой дерутся. Одного завалили, да разве это поможет? Хоть ты всех постреляй — тут же другие придут, в чёрной тайге мясо долго не лежит... Пока всё не подчистят, не успокоятся, жизнь, она такая, честная. Природа придумала: один помирает, другой его жрёт, — Денис пожал крепкими плечами и горестно вздохнул, было видно, что тяжесть увиденного на яме его всё ещё не отпускает. — Вот ведь, и не знаешь, что и где тебя может поджидать, не ведомо нам… Жалко их, конечно. Мирные люди, а от войны получили сполна.

— Они в Красноярск летели, от заклятых партнёров, как в телевизоре когда-то говаривали, — пояснил я немного жёстко. — Наших забирать, сманивали всех, кто желает в США перебраться. Потому и летели пустыми. Видел такие на взлёте над Емельяново, та же авиакомпания, KLM.

— Грузовики?

— Нет, те «Боинги» пассажирскими были. А потом, видать, американцы решили, что русских и в грузовозах можно возить, как посылки, стерпят.

— Значит, не мирными они выступили! — решил Сагалов, как мне показалось, обрадовавшись такому знанию. — На неприятеля, выходит, работали. Вот их и сбили в назидание.

— Получается, что так, — нехотя кивнул я.

Он о чём-то подумал, а потом поделился:

— А всё равно жутко, простые люди порасшибались, не начальники. Они же без бомб летели, даже без винтовок, осматривали, эх... Я там три раза был, больше не хочу.

— Ещё как жутко, даже выпить хочется, — признался я.

— Мне нельзя, уже почти месяц не пью, готовлюсь. И столько же ничего солёного не употребляю, — сообщил он, изрядно меня удивив.

У эвенков принято готовить организм перед уходом в тайгу надолго.

Со спиртным всё понятно, прямое оздоровление, а соль перестают класть в пищу для большей динамики, у них считается, что человек будет лучше бегать, быстрей, и не так сильно уставать. Я как-то попробовал. Без спиртного обошёлся легко, а вот месяц без соли не смог. А удивился потому, что подобные длительные выходы ранее практиковались при добыче пушнины, в сезон, то есть ранней весной, когда к охотничьим угодьям ещё можно пройти по снегу, способному держать сани и снегоход. В селение промысловики возвращались уже летом, по реке.

— Ты же не по соболю? Кому он нужен сейчас…

— Соболя теперь бегают наглые, как и норка, — подхватил Денис. — На Лосиную Падь пойду, там одна из наших заимок. Лосей стрелить нужно, не меньше четырёх, птицу боровую. Семья у меня, сам видел, большая, не щуку же сухую им есть, это для собак. В хорошем доме мясо должно быть. Ещё и соседям поможем, что южнее бедуют.

— Каким соседям? Не видели, когда проплывали.

— Дедушка с бабушкой, старожильцы, всю жизнь тут, на Серебряном ручье, изба у них низкая, с парохода и не углядишь. Сами охотиться уже не могут, ветхие, как жильё. А помогать нужно, соседи, чая, не чужие.