Выходя из здания, я пристроился к довольно большой группе людей и, конечно же, заметил и людей, которые ждали Корнеева. Военная контрразведка. Ремеслу им не мешало бы поучиться – кто же берет на такое дело военный внедорожник? На меня они не обратили внимания… видимо, Корнеев приказал им ждать какое-то время, пока он переговорит со мной, и только потом приниматься за дело. Контрольный срок еще не вышел.
Через несколько минут я уже был на Майванде, полноводной торговой улице – главной улице Кабула. Традиционные дуканы и лавки, где торговали в основном золотом и украшениями, перемежались с бутиками самых известных брендов: вон там, например, – «Павел Буре». В Афганистане обычные часы еще поколение назад были роскошью, поэтому едва разбогатевший дукандор первым делом шел и покупал себе золотые часы.
Было больно и горько, осознание того, что на самом деле происходит, грызло изнутри как кислота. Да… вероятно, это моя судьба, от которой не уйти, как ни пытайся. Я до конца жизни останусь один…
У одного из дукандоров я купил еще два телефона. Подмигнул, добавил немного – и обзавелся еще и сим-картами. Здесь их продавали по документам, но, как и многое другое в Афганистане, это ни черта не исполнялось.
Набрал номер. Пошли гудки, сбросил. Зашел в турецкий ресторанчик, присел за столик…
– Бир бардак чай…
Через пять минут перезвонили. Звонок дошел до адресата…
– Я слушаю… – напряженный голос Тимофеева. Если все прошло нормально – он уже ушел из места своего расположения и лег на дно, и все его люди тоже, и базы данных – тоже все ушли.
– Как дела?
– Все штатно. Немного поругались с соседями.
– Сильно?
– Я же сказал – немного.
Ни он, ни я, конечно же, не сказали ни слова о своем местонахождении, не назвали ни одного имени, ни одного населенного пункта. Дураков нема.
– Это хорошо. Я тебе перешлю кое-что. Максимум через час. То, что поможет.
– Жду. Как с остальным?
– Все нормально. Нужно продержаться два-три дня. И все.
– Понял. До связи.
– До связи. С нами Бог.
– И за нами Россия.
Набрал еще один номер.
– Да?
– Ташкент.
– Я понял.
– Смотри по сторонам. Отбой.
Араб теперь тоже ляжет на дно. Похоже, началось движение.
Так… кому звонить, кому еще звонить…
Я подозвал дукандора. Подмигнул ему и купил еще два телефона с симками. А купленные ранее вернул ему. Здесь все всё понимали.
С одного из телефонов я набрал номер, установленный в Кронштадте. Это был единственный «верняк», который у меня на сегодня был.
Колька Пащенко был из простолюдинов, из простой семьи. Его прадед был в числе тех, кто в пятом году поднял мятеж против Его Величества на броненосце «Потемкин», его дед отличился при взятии Константинополя, а вот уже отец – окончил службу в чине контр-адмирала, командовал линейным крейсером, затем военной базой. Как и меня – Кольку отдали в Нахимовское, он попал в «штабной» экипаж и все время доказывал, кто он такой (чаще всего кулаками). В отличие от меня – он таки закончил Севастопольское нахимовское, но сейчас, насколько я знал, он был в Кронштадте.
Соединили не сразу, линии были перегружены. Еще один признак беды…
– Дежурный… – знакомый веселый, чуть несерьезный голос.
Вот так-так… Я даже не смел возблагодарить Господа за удачу. Дежурный офицер – царь и Бог, пока его не отстранили от дежурства, он имеет право принимать практически любые решения и в его руках – целая военная база. А Кронштадт – это такая твердыня, которую не возьмешь с наскока никакими силами.
– Колян. Это я… – сказал я, не называя своего имени. – Давай по именам.
На моей фамилии, может быть, уже стоит цифровой триггер. А Колян, Сашка… мало ли таких имен на всей Руси Великой…
– Постой-ка… Саша, ты, что ли?
