самые решительные меры.

– А как же они сами? – удивился я его заявлению, улавливая новую информацию практически между слов.

– У них особая подготовка, а потому что-то могут и сейчас. Только медленно у них это получается. Но здесь им мало кто может теперь что-либо противопоставить. Буси тут ни на что не способны, амулеты бездействуют, от мечника они поставят самый простой щит и легко поразят наглеца молнией из руки, а арбалетчику вообще нечего ловить – тетива при натяжении сразу рвется.

– Сурово! – пришло на ум только одно подходящее слово.

– Не любят «серые» умирать. – И, заметив мое любопытство, гвардеец стал рассказывать дальше: – После того как ты с Ведьмой сумел благополучно отсюда сбежать, Слуги закрыли вторые врата на выход, дожидаясь твоей поимки. Говорили: «Подождите пару-тройку дней, зажарим наглеца, и все станет как раньше». Но прошла дюжина дней, а тебя так и не поймали. Говорили, ты сгинул где-то по пути, но «серые» так врат и не открывали. Купцам такое дело, естественно, совсем не нравилось. После того как Храм взял от них большое подношение, но так и не открыл врат, купцы подкупили глупых людей, и те подняли бунт. Любимчик «самого белого» получил два арбалетных болта в глазницы, второму его постельному другу прямо в Храме размозжили прилетевшим топором голову, подошедшая на помощь из-за вторых врат «серая братия» понесла серьезные потери и отступила обратно. Главный храмовник сумел сбежать вместе с ними, но в спешке потерял свой амулет-ключ. Бунтовщики с помощью того амулета рванулись толпой за удравшими Слугами, но там их уже поджидал большой отряд Борцов со Скверной. Быстро раздавив прорвавшихся, Борцы пришли на Базар, сразу убивая всех, кто пытался оказывать сопротивление. В общем, много глупого народа извели. Купцов же Борцы не трогали, если те сами за оружие не хватались. Когда бунт окончательно подавили, с ними стали разбираться вернувшиеся Слуги Истинного, требуя компенсации за понесенный ущерб деньгами. Вначале давили купцов сильно, но после того как главный храмовник получил измазанный испражнениями арбалетный болт в свое плечо, до них дошло – не стоит совсем уж толкать торговый люд в топкое болото. Стрелка? так, кстати, и не поймали, при попытке догнать потеряли четверых опытных Борцов со Скверной. Тот тоже оказался опытным буси вроде тебя и сумел затеряться где-то тут, на Базаре. По крайней мере, за ним погони на ту сторону точно не посылали. Через два дня после этого вторые врата все же открыли для выхода некоторых купцов, но активировали какой-то особенный амулет, сделав невозможным повторение происшедших событий. Теперь Базар разделился на несколько кварталов по силе воздействия того амулета. Где мы сейчас находимся – далеко не самое лучшее место, зато сюда храмовники стараются не заходить без особой необходимости.

Прервав свой рассказ, капитан открыл темную бутыль и сделал из нее несколько больших глотков.

– В общем, после того бунта плохо здесь стало… – продолжил он, напившись, отряхнув бороду от капель и вытерев рукавом усы. – Вместо нашей охраны из бывших солдат теперь дежурит храмовая стража, а у тех, если на что-то случайно глаз ляжет, – хочешь не хочешь, а отдавай, иначе убьют без лишних разговоров. Оружием здесь тоже стало совершенно невозможно торговать. В южных королевствах начались волнения черни, Лорды спешно собирают карательную армию. Оружием их обеспечивают «серые», скупая все еще до первых врат в Поселке, по мизерным ценам, строго запретив остальным проносить что-либо сюда. Даже личные кинжалы проносить запретили, потому-то я и удивился, увидев тебя при полной сбруе.

– Я там вообще не заметил какой-либо охраны перед вратами, – недоуменно пожал я плечами в ответ на его слова.

– А как ты тогда смог пройти? – удивился капитан. – Кто тебе поставил вторую проходную печать на бумагу? Мне бы сейчас очень пригодилась возможность протащить сюда кое-какой небольшой груз. Но с той стороны сейчас все строго, вторую печать для прохода ставят только перед самими вратами, после тщательного осмотра людей и груза.

– Мне для прохода сюда не нужна печать, – решил раскрыть собеседнику свой маленький секрет – все равно он бы и сам вскоре додумался – и достал для обозрения свой амулет Искательского Братства, хотя в этот раз у меня имелся при себе и другой проходной ключ.

– Надо же… – покачал он головой, – знать, Братство еще не исчезло, – сразу догадался, что к чему, едва увидев переливающийся небольшой кругляш.

– Как видишь, – довольно кивнул я. – Ты прежде намекал, у тебя не одна просьба будет? – спросил, решив сразу же разделаться со всеми вопросами.

– Да, – согласился бывший капитан гвардии. – Нам отсюда требуется срочно уходить. – Он перешел на шепот, придвинувшись ко мне ближе. – Сейчас храмовников всего две дюжины человек, но знаю, скоро их тут много соберется, тогда «серые» и за нас возьмутся, припомнив все былые заслуги. Хорошо, если просто тихо голову отрубят, – очень не хочется напоследок радовать публику из огненного круга. Сам понимаешь, путь отсюда только в одну сторону. Но там нас тоже никто не ждет с распростертыми объятиями, скорее наоборот – найдутся желающие кое-что припомнить лично мне и моим людям. Всякое, знаешь ли, тут бывало. В города Лесс и Титс нам путь закрыт. Остается Юмаю, но, как мне известно, у тамошнего смотрящего своих бойцов хватает. Идти в городскую стражу и стоять на воротах – самое последнее дело для таких опытных бойцов, как мы. Однако до нас дошли слухи, там новый молодой авторитет недавно появился. Про него здесь мало говорят и все больше какие-то небылицы, но верные бойцы ему явно были бы не лишними. Раз он только недавно обрел свой знак – значит, своей дружины еще не успел собрать или собрал из всякого… ну ты меня, вижу, хорошо понимаешь. Вот я и думаю – ты же вроде как из тех мест и сможешь как-то поспособствовать нам в устройстве в его дружину. Поговори с этим авторитетом от нашего имени, подарок передай…

Бывший капитан гвардии вытянул из-под лежанки небольшой тряпичный сверток, развернув его, протянул мне с виду самый обычный кинжал с простой рукоятью. Однако, приглядевшись внимательнее, я понял – «простым» этот ножичек совсем не является. Во-первых, он не металлический, а костяной.