смущало ни Чена, ни самого Марла, ни Легбу, который уже догадался, что видит перед собой протез.
Из полости механической конечности парень достал что-то похожее на самодельный транзистор, а затем несколькими резкими движениями вправил ногу обратно.
– Радио? – последний штрих все-таки слегка удивил демона.
– Роботы, следящие системы и воспитатели используют частоты, которые не пересекаются с ультракороткими волнами, – пояснил Чен. – Иногда, чтобы оставаться незаметным, нужно всего лишь слегка вернуться в прошлое.
Близнец сейчас тоже вернулся в прошлое. Гнет последних дней спал, кожа на лице напарника разгладилась, а глаза сверкали от возбуждения. Точно такой же отблеск Легба видел и в глазах Марла. Маленький обитатель Санатория и взрослый безопасник переглянулись и чуть усмехнулись друг другу. Они, без сомнения, уже давно нашли общий язык.
«Или никогда его не теряли, – подумал демон. – Я ведь тоже почти не использую двоичный код, но стоило ему зазвучать, как я тут же понял, что происходит».
#7
-…И когда содрогнулись скалы, задрожала земля, а водоемы вышли из берегов, люди попрятались в страхе – они решили, что против них ополчились все стихии, обиделись на то, что человек предпочел им сеть и разрезал Землю на сектора. Они пытались найти опору в вере, но многие оказались слишком умными для того, чтобы принести разум в жертву фанатизму. Они пытались найти спокойствие в уединении, но не все еще были к нему готовы. Они пытались держаться друг за друга, но «я» всегда оказывалось сильнее, чем «мы». И тогда люди поняли, что им нужны защитники, – Марл бормотал чуть слышно, то и дело переходил на шепот, но его голос звучал сильно и выпукло в квадратной комнатной тишине. Когда он замолкал, дети переставали дышать и зажимали рты ладошками. И Легба различал, как стучат, ворочаются и шелестят вразнобой десятки маленьких сердец. – Могущественнее, чем сеть, сильнее, чем природа, и лучше, чем сами люди. Защитники, которые встали бы вровень со старыми суевериями, богами и ночными страхами. Так были задуманы демоны, хозяева перекрестков.
Легба закрыл глаза. Под веками в такт словам метались тени и видения. Эдакий «Гипермир» наоборот – там ты находился в плену иллюзий, а здесь иллюзии сами рождались у тебя в голове.
На полу перемигивались сполохи света, с высоким неровным гудением мигали плафоны, ветер снаружи скреб здание и горько жаловался на что-то свое. Плакал и завывал. От узких окон тянуло стужей, хоть до зимы еще оставалось не меньше трех месяцев. Комната на предпоследнем этаже, куда их привел Марл, была похожа на кубик, криво уложенный нерадивым строителем. По прикидкам Легбы, она выдавалась из стены здания больше, чем на половину длины, и потому была такой холодной. И, как сказал бы человек, неуютной.
Но д’алы – не люди. Не совсем. Они с улыбкой прислонялись к тонким холодным стенам, будто прислушиваясь всем телом к жизни ветра. К миру снаружи.
«Комната шепотов, – так ее назвал Марл. – С шепота начинается любая сказка. Только шепотом тебе расскажут, кто ты на самом деле».
– …И вплавили они осколки кодов друг в друга – когтями, и сплелись в объятиях смертельных вирусы и антивиры, и не стало ни дня, ни ночи, ни земли, ни неба – лишь серый туман глухим покрывалом обнял перекрестки, и три дня не смели головы в сеть высунуть, по углам дрожали… – слова падали ровно, как тяжелые капли. Убаюкивали. Чен рядом с демоном застыл в странной позе, перекосив плечи и засунув одну из рук между колен, закрыв глаза и счастливо улыбаясь. Лицо абсолютно умиротворенного человека – и «изломанная», уродливая поза калеки. Бывшего.
Вокруг сидело прошлое Чена. В жестких корсетах с воротниками-стойками, в которые упирались исцарапанные подбородки, с титановыми спицами, торчащими над плечами, с протезами вместо рук и ног.
– Они… вы все такие? – Легба спросил об этом, еще когда они поднимались сюда по узким боковым лестницам. На площадках пахло мокрой известкой и пылью.
– В Санатории все одинаковые, – Чен опередил маленького проводника. – В каждый Санаторий отбирают по всем секторам. И если подходящее для тебя место на другой стороне Земли – тебя отвезут туда, можешь не беспокоиться.
– Тогда как ты мог попасть сюда? Ты же…
– Целый? – Чен сдавленно засмеялся. – Меня залатали. Здесь всех чинят, прежде чем выпустить наружу. В особо удачных случаях даже добавляют. Умножают. Например, вдвое.
Д’алы у дальней стены уже почти заснули, прижавшись друг к другу, только изредка вздрагивали, шуршали, неровно вздыхали. Издали они выглядели, как груда строительного мусора из кусков бетона и искореженной арматуры. Привалившись к ним, мигали датчиками в спящем режиме роботы. У каждого – свой. Эти, в отличие от «уборщиков», выглядели любимыми. О них заботились, прицепляли лишние лапки, полировали спины, украшали разноцветными диодами. Пожалуй, самое точное сравнение – каждый д’ал относился к своему роботу, как Легба – к Дамбале. И наоборот.
Змея, кстати, тоже слушала сказку. Демон поначалу подумал, что ему только кажется, но вспыхнувшие красным глаза внимательно следили за движениями и словами Марла, впитывая их через линзы и датчики.
«Они почти как ты, – сказала Дамбала, когда мальчик закончил. – Почти как ты и хотят быть как ты. Для них ты символ свободы. Кумир».
