живете в том самом Лос-Анджелесе, о котором мечтают одноклассницы Сентябрь, вы наверняка видели разные открытки и фотографии той осени, о которой я толкую. Деревья становятся красными, ог-ненно-рыжими и золотыми, а по ночам горят костры и все вокруг вкусно пахнет ломкими веточками. Мир кружится в вихре удовольствия, полный сидра, леденцов, яблок и тыкв, а холодные звезды несутся по небу, покрытому легкими рваными облаками, обгоняя луну, похожую на костлявую коленку. Ну, а про Хэллоуин уж точно все знают.
Осень в Волшебной Стране, конечно, состоит из всего этого тоже. Даже самому придирчивому ценителю краски леса в Волшебной Стране не покажутся блеклыми, а луна – бледной. А маски Хэллоуина! Как блестят они, как изгибаются, какие загнутые на них клювы, какие зазубренные челюсти! Однако брести осенью по Волшебной Стране – значит заглядывать в темные лужи, на подернутое дымкой вечное увядание, что царит в Осенних Провинциях. Оказывается, осень у людей – это всего лишь отпечаток, обугленный оттиск дагеротипа этих отражений в лужах, который плывет в пространстве между нами и Волшебной Страной.
Так что могу сообщить вам достоверно: когда Сентябрь и ее друзья на ревущих и фыркающих парноколесных рассекали неожиданно похолодевший воздух, листья на деревьях уже начинали краснеть. Да вот только любому оттенку красных листьев далеко до того алого кровопускания, что устроили здешним деревьям. Ни один могучий дуб, нарядившийся к октябрю в оранжевое, и вполовину не так ярок, как те ветви, что склонялись над головой Сентябрь, роняя твердые сладкие желуди прямо под бешено крутящиеся колеса. Стоит все-таки попробовать. Зажмурьтесь изо всех сил и вспомните все ваши любимые осени, свежие и прекрасные, сложенные вместе, как колода карт. Вот тогда вы представите себе неимоверно прекрасную яркость цветов
Оранжевое платье Сентябрь внезапно потускнело, алая чешуя Вивернария казалась уже не такой яркой, скорее коричневатой. Наши герои не могли соперничать с этими красками, но все равно радостно смеялись, глядя на листья, медленно слетавшие с деревьев прямо им на головы. Пенни, ловко балансируя на сиденье, тянулась к листьям и ловила их на лету с хохотом и гиканьем.
– Увы и ах, Пенни, мы не можем туда войти, – вздохнула Кальпурния Фартинг, поднимая на лоб мотоциклетные очки и упиваясь красками леса, раскинувшегося впереди, его тенистыми тропками и печальными коричневыми птицами.
– Но почему? Там наверняка пекут блинчики, а я очень голодна!
– Мы должны позаботиться о стаде, дружочек. Зимовка велосипедов – дальше к северу, у моря, где масляные приливы в никелевых бухтах. Мы станем там лагерем, и я спою тебе «Моноциклики мои» и «Жил-был мопед когда-то», ты же любишь эти песни! Остальные ве?лики догонят нас, мы отведем их на водопой, и я дам тебе покурить мою трубку.
– Может, останемся хотя бы на одну ночь? Пожалуйста! – взмолилась Пенни, в отчаянии дергая себя за косички.
Кальпурния вздрогнула всем телом.
– Лучше туда не ходить, если у тебя там нет… срочных дел. У Осени жадное сердце, сентябрь – это начало смерти. – Эльфина посмотрела на серьезную девочку в оранжевом платье и усмехнулась, сообразив, что же она сказала. – Простите за невольный каламбур. Радуйся, Пенни, что в наших пределах осень коротка. Что ж до тебя, Сентябрь, так и хочется посоветовать тебе быть осторожной, но, думаю, твои уши к таким советам глухи. Просто не забывай, что осень еще называют листопадом, а упавшие листья никогда не поднимутся обратно.
– Прощай, дракоша! – прощебетала Пенни. От-А-до-Л все еще переводил дух после изматывающего трехдневного марш-броска через равнину, поэтому не стал с ней спорить и даже позволил ей чмокнуть свой коготь. – Прощай, Суббота!
Кальпурния Фартинг порывисто протянула руку Субботе, но когда он протянул свою, не пожала, а поцеловала его пальцы, как джентльмен целует руку леди. Она присела и заглянула мальчику в глаза.
– Я должна кое-что сказать тебе, марид!
Суббота спокойно ждал.
– Мы хоть и не родня, но скажу тебе, как обреченная обреченному, – послушаешь?
Он кивнул. Она приблизилась и стала шептать ему на ухо, чтобы не услышала Сентябрь.
Та и не слышала, но у нас с вами есть особые привилегии. Я расскажу вам, что шептала Кальпурния Фартинг:
– Парадокс похищенных, – шептала она, – состоит в том, что они всегда должны спускаться во тьму нагими и одинокими. Но вернуться обратно к свету в одиночку – не могут.
Свет в Осенних Провинциях – это всегда свет раннего полдня, тот золотой, идеальный свет, что падает наискосок, и вздыхает, и отбрасывает на землю мягкие тени.
Сентябрь, разумеется, ничего не отбрасывала.
Но тени остальных путешественников, длинные и тонкие, брели за ними через кроваво-красный лес. Все они были обеспокоены пропажей соплеменницы и старались держаться в стороне от того места, где должна была быть тень девочки. Тени вообще очень дружны. Подобно тому как люди заводят друзей и пускаются с ними в приключения, их тени тоже предпочитают вместе шалить, вместе дрожать от страха, вместе ликовать после победы над тенями врагов, и все это совершенно незаметно для нас, думающих, будто мы сами виляем своими хвостами. Так что тень Вивернария была опечалена потерей спутницы, и
