ночь. На рассвете оказалось, что армия полностью засыпана снегом, налипшим на длинные веревки и полотнища. Прошли часы, прежде чем люди сумели высвободиться из снежного плена, выстроиться в походную колонну и двинуться дальше. Ночью вся вода – в том числе в ведрах – замерзла. К тому же температура почти не поднялась после восхода солнца, которое пряталось за тяжелыми тучами.

Макрон пощелкал суставами пальцев и посмотрел в сторону врага.

– Но и им, должно быть, приходится нелегко? – прохрипел он.

Катон задумался.

– Может быть. Но у них есть еда, они привыкли к горам и знают, как в них укрыться. И лучше переносят морозы. Большинство наших парней родом из Италии, Галлии и других провинций, расположенных на берегах Средиземного моря. Они не привыкли к холодам. Иными словами, варвары справляются с трудностями лучше нас. К тому же они защищают свою родину. Это всегда придает воинам дополнительные силы.

– Не говоря уже о том, что они заставили нас отступать и почуяли запах крови. А это помогает.

– Точно.

Оба немного помолчали, и Макрон принялся постукивать кулаком одной руки по ладони другой.

– Теперь они насмехаются над нами, поливают дерьмом… Кстати…

Он зашагал в сторону передней линии. Его походка все еще оставалось немного неуверенной – сказывалась рана. Центурион отошел на сотню шагов по утоптанному снегу, остановился и воткнул трость в землю. Засунув руку под тунику, вытащил член, немного повозился и выпустил струю мочи в сторону врага.

– Бесполезные засранцы! – рявкнул он, стоя лицом к неприятелю. – Вот кто вы такие! Траханые друиды. Я ем таких, как вы, на завтрак и высираю остатки!

Солдаты арьергарда рассмеялись – им понравились его грубые насмешки, и они присоединились к издевательствам над врагом.

Сначала варвары не отвечали, но через пару мгновений один из друидов выступил немного вперед, засунул руку в висевший на боку мешок, что-то оттуда вытащил и поднял над головой. Катону даже прищуриваться не пришлось, чтобы понять, что это такое. Отрубленная голова. Напоминание о судьбе, которая ждет римлян.

Макрон стряхнул последние капли с члена, убрал его под тунику, развернулся и спокойно зашагал к своим людям. Они еще некоторое время скандировали его имя, радостно взревели под конец, а потом рассмеялись. Однако смех быстро стих. Макрон наклонился, зачерпнул снега, растер им руки и ухмыльнулся, глядя на Катона.

Префект улыбнулся в ответ:

– Хорошая попытка, Макрон. Но я сомневаюсь, что они заглотят наживку. Уж не знаю, что задумали друиды, но они начнут осуществлять свои планы только после того, как будут готовы. И мне очень хотелось бы узнать об этом заранее.

– Может быть, их до смерти пугает мысль о драке с нашими парнями.

Катон с сомнением посмотрел на друга:

– Ты серьезно?

– А какие еще могут быть причины?

Катон пожал плечами:

– Боюсь, мы узнаем это очень скоро.

Катон дождался, когда последний римский солдат скроется за очередным холмом, после чего отправил вслед за ними когорту Макрона. Он дал им полмили форы, затем пришла очередь «Кровавых воронов». Они подошли к легионеру, который кутался в свой плащ. Он потерял заплечный мешок и шлем, но на нем все еще оставался тяжелый пластинчатый нагрудник, которые предпочитали носить легионеры. Катон махнул своим людям рукой, чтобы они продолжали движение, а сам подъехал к легионеру:

– Солдат!

Тот никак не отреагировал на слова Катона, продолжая смотреть на гальку, где лежали обломки разбитых кораблей и мертвецы.

– Встать! – громко сказал префект.

Однако никакой реакции вновь не последовало, и тогда Катон соскользнул с седла и встал перед легионером, полностью закрыв собой берег. Солдат заморгал и с удивлением посмотрел на Катона. Он был немолодым, с густыми черными волосами и кудлатой бородой. На висках уже проступила седина, вокруг глаз разбегались морщины, старый шрам пересекал лоб и щеку. Ветеран, прослуживший много лет на границах империи и участвовавший во множестве больших и малых сражений во имя Рима. Такие солдаты не должны сдаваться и безмолвно принимать смерть от рук врага.

Как только легионер увидел, что к нему подошел офицер, он с трудом поднялся на ноги, слегка покачнувшись от изнеможения.

– Так-то лучше, – мягко сказал Катон. – Как тебя зовут и из какой ты части?

Солдат нахмурился, словно пытался вспомнить, а потом отрывисто заговорил:

– Марк Марен, Вторая центурия, Восьмая когорта, Четырнадцатый легион, командир!