— Ты себя в зеркало не видела. — Он достает складное зеркальце из кармана, щелкнув, открывает его, и я вижу полоску крови, сбегающую от носа по моему подбородку. Я вытираю ее рукавом.
— Какой ужас! Убери это. Один — ноль в пользу кошек.
Я облизываю губы, чувствуя ржавый привкус крови. Когда встаю на ноги, холл слегка покачивается вокруг меня, будто мы плывем на корабле. Уэсли пытается взять меня под руку, но я отталкиваю его и шагаю к лестнице. Он идет следом.
— А что ты там делала? — не унимается он.
Из-за головной боли я не могу напрягаться и придумывать правдоподобную ложь. Поэтому я решаю не врать.
— Мне было любопытно, — говорю я, когда мы спускаемся по лестнице.
— Какое же сильное должно быть любопытство, чтобы тайком вломиться в квартиру Анджели.
Мы приходим на третий этаж:
— Моя пытливая натура всегда порождает проблемы.
Я не могу выкинуть из головы выражение глаз Регины. Как ей удалось выбраться? Она не была убийцей, не была монстром. Даже не была хулиганкой, как Джексон. Она была хрупкой пятнадцатилетней девушкой. Насильственной смерти могло быть достаточно, чтобы привести ее подсознание в раздрай, даже вызвать пробуждение. Но она ни за что не прошла бы Коридоры.
Я ухожу с лестничной клетки. Но повернувшись к Уэсу, вижу, что он хмурится.
— Не надо так на меня смотреть своими карими глазищами.
— Они не карие, — говорит он, — а ореховые. Ты что, не разглядела золотинки?
— Бог мой! Сколько же времени ты проводишь перед зеркалом, нарцисс?
— Все еще недостаточно, Мак. Недостаточно. — Его голос напряжен. — А ты молодец, попыталась отвлечь меня разговорами о моей внешности. Но на этот раз не сработает. Что происходит?
Я вздыхаю. И в первый раз по-настоящему смотрю на Уэсли. Порез на щеке уже начал заживать, но на скуле появился свежий синяк. Он аккуратно обращается с левой рукой, судя по всему, блокировал ею сильный удар. И вообще он кажется измотанным.
— Куда ты пропал этим утром? — говорю я. — Я ждала.
— Пришлось задержаться.
— Зачищал свой лист?
— На листе имен не было. Когда я вышел в Коридоры… У меня попросту не хватало рук. Не хватало времени. Я с трудом остался в живых и в едином теле. Твоя территория перегружена, но моя в одно мгновение стала просто непроходимой.
— Тогда не надо было приходить. — Я отворачиваюсь и иду по холлу.
— Я твой напарник, — идет он следом. — И в этом все дело. Ты была на разбирательстве, Мак. Своими ушами слышала решение. Мы сможем быть вместе до тех пор, пока моя территория чиста. Кто-то умышленно это сделал. И я все утро пытался разобраться, почему какой- нибудь работник Архива может оказаться против того, чтобы мы работали вместе. И все, к чему я пришел, — что еще многого не знаю. — Он хватает меня за локоть, и я делаю над собой усилие, чтобы не отстраниться, пытаясь избежать его шума. — Я
Я теряюсь, не зная, что ему сказать. У меня не заготовлено подходящей правды или лжи, чтобы все исправить. Я подвергаю его опасности, просто позволяя ему быть рядом, собственноручно рисую на его спине мишень. Ему будет лучше, если он станет держаться подальше. Если я смогу держать его на расстоянии от всей этой чехарды. От самой себя.
— Уэсли… — Все и так уже рухнуло. Я не хочу испортить и это тоже.
— Ты мне доверяешь? — Его искренний вопрос застает меня врасплох.
— Да. Доверяю.
— Тогда поговори со мной. Что бы здесь ни творилось, позволь мне помочь тебе. Ты не одна, Маккензи. Наша жизнь и так состоит из секретов и вранья. Я хочу, чтобы ты знала: от меня необязательно что-либо скрывать.
Его слова разбивают мне сердце. Потому что я чувствую его искренность. Но я не могу ему довериться. Не должна. Не должна говорить об убийствах, отформатированных Историях, Библиотекаре-отступнике, Регине и Оуэне. И дело не в том, что я молчу из благородного побуждения уберечь его от опасности. Мне просто страшно.
— Спасибо, — отвечаю я. Чем-то это напоминает отстраненное равнодушие человека, отвечающего на пламенное «я люблю тебя» словами «я знаю». Поэтому я добавляю: — Мы — команда.
Я ненавижу себя.
Его плечи устало опускаются. Он убирает руку, оставляя после себя тишину более невыносимую, чем его шум. Он выглядит измученно, под глазами пролегли темные круги.
