– Если что, у нас есть акробат, – отозвался охотник. – Отправим его через крышу.

– Вам не кажется, что сейчас не лучшее время для шуток? – вздохнул Теор.

– Он не шутит, – качнул головой следопыт.

– Это и есть ваш запасной план?

– Тихо!

Патрульные шли не торопясь, по сторонам почти не смотрели. Изредка о чем-то говорили, посмеивались и опять замолкали. Когда они вновь поднялись в беседку и скрылись за резной стенкой, Тенуин позвал:

– Идем.

Мы, сгорбившись, стараясь не шуметь, побежали друг за другом: следопыт – впереди, Теор – позади. Остановились возле керамических клумб. Перебираться через них было опасно – цветы могли зашуршать, а в такой тишине нас выдал бы даже незначительный шорох.

Прошли вдоль клумб, спрятались в тени раскидистой эльны. Отсюда до черного входа было не больше двадцати шагов, но его освещал ночник, патрульные могли нас заметить. Они уже возвращались к угловой колонне.

Затаив дыхание, мы легли на землю. Я видел, как внимательно Миалинта следит за наемниками. Подумал, что сейчас под вопросом оказалась не наша безопасность, а их жизнь. Судя по всему, дочь наместника была недовольна тем, что мы теряем время, прячась от слабого, не внушавшего опасений противника. На всякий случай я положил ей на плечо руку. Миалинта спокойно посмотрела на меня. Мои опасения были напрасными. Она все отлично понимала. В любом случае было не так много шансов, что из этой вылазки ее конра вернется холодной.

Я и раньше путался в своем отношении к дочери наместника, удивлялся тому, как легко она играет разные роли – одинаково искренна и в доброй улыбке, и в беспощадном ударе меча. Теперь же, когда Миалинту сменил фаит, я вовсе не знал, чего от нее ждать. Двойник девушки родился из чувства вины, желания пожертвовать собой, исправить ошибку юности, и первое, что он увидел, была жестокая расправа над собой. Не хотел бы я так появиться на свет.

– Давай! – Тенуин махнул Теору.

Тот подбежал к двери – быстро, легко и бесшумно. Сейчас его обычно неуклюжие движения показались гармоничными, слаженными, будто он и в самом деле был пауком на длинных, тонких лапках.

Теор замер у двери. Прислушался. Потянул за ручку. Дверь не поддалась.

– Чудесно, – прошипел охотник.

В ночной тишине послышались неразборчивые слова – это патрульные, остановившись возле колонны, вновь заговорили, только на этот раз они обращались к кому-то, скрытому от нас углом дома. Там явно стояли другие наемники.

Патрульные в любой момент могли повернуться и тогда обнаружили бы Теора в свете ночника.

– Надо их глушить, – натужно прошептал охотник. – А дверь выносить ко всем свиня?м.

Но глушить и выносить ничего не потребовалось. Теор сильнее дернул дверь, и она дрогнула. С легким скрипом приоткрылась. Теор замер. Старался тянуть как можно осторожнее, но дверь все равно поскрипывала.

К счастью, патрульные ничего не услышали. Но разговор прекратили. Готовились вернуться по неизменному маршруту. Я решил, что мы подождем в засаде, пока они вновь уйдут к колонне, но тут Миалинта сорвалась с места. Побежала к двери.

– Куда? – только и успел просипеть охотник.

Пришлось нам всем броситься следом: я со взволнованной служанкой впереди, следопыт и охотник – позади.

По очереди проскользнули в приоткрытый черный вход.

Затворяя за собой дверь, Тенуин оставил узкую щель. Дождался, пока рядом пройдут патрульные.

Они ничего не заметили. Подложив под язычок замка пальцы, Тенуин осторожно защелкнул его.

Наш план сработал. Оставалось надеяться, что дальше все пройдет так же гладко.

Мы оказались в темном проходе, ведущем к открытой двери. Там, держа в руках зажженную свечу, стоял Лин. Рилны поблизости не было. Как и предполагал ее двойник, служанка, отворив черный вход, сразу спряталась в своей комнате.

Пройдя мимо Лина, мы оказались в кухне. Мальчик улыбнулся, довольный своей расторопностью, и неспешно повел нас между разделочных столов, над которыми вперемежку сушились ножи, сковородки, кастрюли и держатели для столовых приборов.

– Хозяин уже в покоях, – прошептал Лин. – Мама видела, как он туда поднимался.

– Это хорошо, – кивнул я.

Дом спал. Лишь изредка мы слышали, как кто-то ходит на втором этаже, над нами, еще реже до нас доносились голоса от парадного входа.

Из кухни мы вышли на склад. Всюду лежали мешки, свертки, стояли обтянутые дерюгой ящики. Возле одной стены высилась пирамида непочатых бочек с хмелем. Громбакх нежно провел по ним ладонью.

Здесь было зябко. Я понял, что под полом – лeдник. Там, должно быть, хранили мясо и все молочное. У Орина оказались хорошие запасы. Если бы туман