я сделал правильный выбор, каким бы трудным он ни был.

– Так ты сюда из-за браслета приехал? – будто угадав мои мысли, протянул Громбакх.

– Можно и так сказать.

– А путеводник – только прикрытие?

– Можно и так сказать.

– Значит, о моих приключениях в Мертвых лесах ты не напишешь?

– Напишу.

– Ты же сказал, это для прикрытия.

– Ну, чтобы прикрытие было внушительным, придется написать настоящий путеводник.

– Это хорошо, – одобрил охотник. – Как все уляжется, я тебе еще расскажу. Вдруг пригодится.

– Договорились.

Через несколько минут молчание опять прервал Громбакх:

– Тен? Ты еще тут?

– Тут, – отозвался следопыт.

– У тебя уже есть план?

Тенуин не ответил.

– Значит, продолжаем думать, – вздохнул охотник, а потом добавил: – Если кто-нибудь соберется помирать, говорите. Ваша смерть не будет напрасной.

– Вы это к чему? – удивился Теор.

– К тому, что подстелить тут нечего, но можно подложить кого-нибудь под себя и нормально поспать.

– Чудесная шутка.

– Ну, у тебя-то костей больше, чем мяса. На тебе, думаю, спать еще хуже, чем на этих буграх. – Охотник рассмеялся, и в тесной яме его смех показался особенно громким.

Я уже смирился с тем, что проведу здесь ночь. Надеялся, что к утру Миалинте удастся нас вызволить. Но все случилось значительно быстрее. Через пару часов лязгнул засов, и дверь в камеру открылась. Слабый свет каземата показался ослепительным. Я зажмурился, но успел заметить, что справа от двери, поставив ноги на два бугра, стоит Тенуин. Он слышал приближение тюремщиков. И готовился их встретить.

– На выход. Вас переводят.

– Миалинта, – шепнул я следопыту.

Тенуин кивнул и не стал ничего предпринимать. Сейчас было не лучшее время для этого.

Нас и в самом деле перевели на второй ярус, в просторную камеру для разночинных гражданских преступников. Мы провели всего два часа в яме, но никак не могли успокоиться – Теор, Громбакх и я еще не меньше получаса ходили по ровному полу, растирали затекшие ноги и руки, поглядывали из узких окошек на стену тумана над Багульдином, подпрыгивали, смеялись, ликовали, будто уже торжественно вышли из каземата и заодно одолели Хубистан с его сумеречным воинством.

Дерюжные мешки, набитые соломой, сейчас показались лучше всяких подушек на вааличьем пуху.

– Эй! – Охотник с раздражением ударил по двери. – Кормить нас собираются? Если что, выбираю крольчатину.

– Не забудьте про яблочный пирог, – с улыбкой попросил Теор.

– И яблочный пирог для акробата! – прокричал Громбакх.

Тенуин сидел на тюфяке. Было непривычно видеть следопыта без бурнуса, в одной нательной рубахе. Я впервые мог спокойно рассмотреть его лицо: гладкое, полностью белое, лишенное не только щетины, но даже крохотных пятнышек, шрамов или родинок. Кожа у него была неестественно гладкой и чуть лоснилась, будто натертая воском. Белые тонкие волосы заплетены в короткую косичку. Уши чуть вытянуты, заострены книзу.

Следопыт сидел, прислонившись к стене, подогнув под себя ноги, и могло показаться, что он спит. Закрытые веки были чуть темнее, чем остальное лицо. Белые кисти без сигв спокойно лежали на коленях. Длинные пальцы с коротко подстриженными ногтями. Родовые сигвы ярко выделялись на шее.

– Ну что, сидим тут пару часиков, потом нас переводят на верхний ярус. – Охотник завалился на свой тюфяк. – Потом еще пару часов, и нас возвращают в «Нагорный плес». А там, глядишь, до резиденции доберемся.

– Вы думаете, за нас заступилась дочь наместника? – спросил меня Теор.

– Нет, Зельгард услышал твое нытье и сжалился, – ответил Громбакх и прикрыл глаза. – Спи давай.

Я ждал, что к нам придет Миалинта, но вскоре понял, что охотник прав – нужно воспользоваться моментом и отдохнуть.

До утра нас никто не беспокоил. Только один раз ночью тюремщики занесли воду и еду. Ни крольчатины, ни яблочных пирогов нам не досталось, но все были довольны и простым крапивным супом с хлебными мятками.