– Непруха.

– И продолжаешь натыкаться на них, стоит лишь копнуть чуть глубже в простых с виду расследованиях.

– Мощная непруха.

– Ни одного не завершенного дознания, ни одной следственной ошибки.

– Академия святого Макария. Слышал – там следователей выращивают?

– Выживаешь в самых немыслимых ситуациях.

– Там еще и драться учат, кстати.

– Когда драки не помогают.

– Вот тут – пруха.

– И тебя удовлетворяет такое объяснение?

– Nec velocium esse cursum, nec fortium bellum, nec sapientium panem, nec doctorum divitias, nec artificum gratiam, sed tempus casumque in omnibus.[26]

– Отчего-то Писание ты поминаешь, только когда тебе это выгодно… «Случай». И это после всего, что тебе довелось увидеть и испытать?

– Сочти это смирением, – едко предложил Курт. – Легче поверить в то, что мне везет, нежели в то, что Господь избрал меня в качестве средства для истребления малефиков и теперь ревностно свое орудие сберегает от повреждений.

– Numquid non verba mea sunt quasi ignis, ait Dominus, et quasi malleus conterens petram[27], – заметил помощник многозначительно. – Я не хочу проводить параллелей с тем прозвищем, под которым ты известен всей Германии, однако…

– А мое пришествие в Писании не пророчествуется?

– Был бы здесь отец Бенедикт – ты уже получил бы по шее. А я лишь напомню, скольких затащили за решетку за одни лишь такие слова.

– Мне можно.

– Тебе можно, – легко согласился Бруно. – Тебе многое можно. И тебе многое удается. И если слепой случай – твое объяснение всему этому…

– Не в первый раз замечу: неспроста ты некогда сошелся с Каспаром. Вам беспременно надо встретиться и обсудить Господне покровительство надо мною… ну, или волю богов по его представлению.

– Там, где ты появляешься, – настойчиво продолжил помощник, не ответив, – всегда что-то происходит.

– Дело есть везде, Бруно. Просто надо присмотреться; а для этого (напомню все вышесказанное) – внимательность, мало-мальское соображение и не забывать то, чему учили в академии.

– Хорошо, скажу иначе: ты всегда появляешься там, где что-то происходит, и не всегда благодаря собственным заслугам. Как, к примеру, в нашем случае. Кто угодно мог оказаться в этом трактире…

– Вот именно.

– Когда угодно мы могли проехать мимо, днем или неделей ранее или позже. Думаю, я и проехал бы, не будь тебя со мной. Не будь тебя со мной, я остановился бы в той деревне, пытаясь разрешить ситуацию с этим коноводом, не попал бы сюда и…

– А еще я мастер разрешать ситуации; упомяни уж и об этом – так, аd majorem. Господь наверняка долго думал, прежде чем вручить жезл избранности и миссию утверждения Его воли на земле столь несдержанному чаду Своему.

– Пророк Илия собственной рукой заколол сорок безоружных человек, – отмахнулся Бруно, – и признан святым.

– Eia, – хмыкнул Курт. – Вот это б отцу Бенедикту услышать. Наверняка сказал бы, что мое общество скверно на тебя влияет… или уже говорил?

– Он много о чем говорил. А я много о чем передумал.

– Ага, – удовлетворенно кивнул Курт. – Так вот, стало быть, отчего ты променял возможность уединиться за монастырскими стенами на обязанность таскаться за мной по многогрешному миру и влипать в неприятности. Полагаешь своей миссией образумить меня, направить на путь истинный… хотя – стой: я ведь уже на этом пути. Господом направлен. Скорее всего, сгоряча.

– То, за что курсантов пороли во дни обучения, сходит им с рук после получения Знака, – отметил помощник недовольно. – Даже кощунственные высказывания. Даже те, за которые обладатели Знака вправе пороть других… Быть может, ты поубавишь свой сарказм, когда я напомню, чем еще ты заинтересовал друзей и врагов – кроме необычной интуиции?

– Сомневаюсь.

– Никто, – пытаясь не слышать его, продолжил Бруно, – ни наши эксперты, ни их малефики не нашли в тебе ничего сверхобычного. Тут ты прав. Но тогда объясни мне, почему чародей, при одном имени которого бледнеют его же приверженцы, не сумел влезть в твою дурную голову? Почему не смог увидеть твоих мыслей; точнее, увидел, но лишь те, что ты сам захотел ему показать – и не заподозрил обмана? Снова повезло?

– Может, он в тот день не выспался.