листвой с тонким, едва уловимым грибным ароматом. Куда ни кинь взгляд – повсюду буйство осенних красок, опавшие листья успокаивающе шуршат под ногами. Парадокс, но даже в увядании есть своя, особая, ни с чем не сравнимая прелесть. Присутствует здесь и тихая, созерцательная грусть, и толика щемящей тоски которые, смешиваясь с горьковатым запахом полыни терзают, теребят душу, заставляя задуматься о чем то более возвышенном, чем твое жалкое полурастительное существование. В такие минуты не хочется ничего делать: просто стоять с закрытыми глазами, ощущая как вокруг тебя происходит таинство уходящей жизни.

– Что с вами?

– Со мной? Ничего.

Я и не заметил как она вышла. Наваждение внезапно исчезло, вспугнутое беспардонностью незнакомки.

– Тебя как зовут?

– Эльвианора. А вас?

– Илья.

– Хорошее имя. Сильное.

– Почему сильное?

– Не знаю. Сильное – и все.

Мне кажется, или на нее тоже подействовало очарование осени?

– Оденься. Холодно.

Девушка послушно кивнула и вновь вернулась к гелиостропу. Через минуту она вышла, зябко кутаясь в тонкое одеяло из полупрозрачной материи.

– У тебя с собой даже свитера нет?

– Нет. Мой папа очень спешил, отправляя меня на Шимитар.

Эльвианора. Я мысленно произнес ее имя, как бы пробуя его на вкус. Что ж, звучит, пожалуй, даже лучше чем «тупая блондинка» или «безмозглая космическая стерва».

– А кто твой папа, если не секрет, и почему он так спешил?

– Мой папа… не знаю, как правильно это объяснить. На вашем языке, кажется, есть схожее по смыслу слово, в какой-то степени отображающее его истинное общественное положение. Это слово «диктатор», если я не ошибаюсь. Повелитель одиннадцати планетарных систем и пояса тритауриеых астероидов, – не обращая внимание на мое вытянувшееся от удивления лицо, она продолжала как ни в чем не бывало, – мне кажется, что у него в последнее время возникли какие-то проблемы по работе, не знаю, он не говорил какие, но дело вовсе не в том, что я разбила фамильную вазу Драанской династии на приеме у посла из Кардинавии. Это просто повод, понимаете? Повод!

Девушка едва не плакала. Я готов был поклясться, что еще чуть-чуть, пара-тройка невинных вопросов, и из глаз моей собеседницы ручьем потекут слезы.

– Я все понял, успокойся. Ну конечно же, это повод, – сам не зная, зачем я это делаю, я прижал Эльвианору к груди, согревая ее теплом своего тела.

Удивительное дело: она даже и не подумала вырываться. Просто вздрогнула поначалу от неожиданности, а затем замерла, не смея пошевелиться. Словно птенец, выпавший из гнезда в лютую стужу и поднятый руками сердобольной старухи.

– Поверь мне, все будет хорошо, хорошо, я обещаю.

Она не отвечала. Только прижималась ко мне все теснее словно боясь, что я исчезну, испарюсь, растворюсь в этом разгуле осенних красок безвестной планеты, оставив после себя только постылое одиночество.

Так мы стояли довольно долго, пока внимание мое не привлек хруст сломанной ветви, прозвучавший в окружающей нас безмолвной тишине словно выстрел. Обернулся резко, всем своим естеством предчувствуя грядущие неприятности. Но нет, пронесло на этот раз, – к нам приближалась не какая-нибудь там устрашающая инопланетная тварь с истекающей слюной зловонной пастью, а всего лишь забавный карлик с лицом обиженного мопса. Несуразный весь какой-то, скособоченный, вся морда в кожистых складках, да ко всему прочему похоже еще и горбатый. В правой руке у него было что-то зажато. Приглядевшись, я понял, что это довольно некислых размеров ящерица красивого пурпурно-оранжевого оттенка, таращившаяся на меня с не меньшим интересом чем и я на нее.

– Эльвианора, ты только посмотри какое чудо!

Девушка послушно повернула голову. Слезы, так и норовившие выплеснуться из ее небесно-голубых глаз, немедленно высохли.

– Ой, ну надо же, какой милашка! Иди к мамочке, малыш!

Она оторвалась наконец от моей груди и поспешила к гостю, проваливаясь острыми шпильками своих каблуков в податливо-рыхлую землю. Улыбка карлика стала еще более умильной когда Эльвианора приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки, а затем… затем произошло невозможное. Уж не знаю, что он там сделал со своей ящерицей, со стороны было похоже, что карлик просто нажал на какую-то точку у нее на брюхе, но та вдруг внезапно