взрывная волна отбросила мое тело в сторону, здорово припечатав при этом спиной к каменному крошеву, и пришло ясное осознание того, что новый выстрел будет последним, я ощутил вдруг, как чьи-то сильные руки сначала обхватывают меня за талию, а потом поднимают в воздух. Мгновение невесомости – и вот туловище мое уже перекинуто животом вниз через могучее плечо самки прака, а затем… затем начинается нечто такое, что и словами- то человеческими описать трудно. Хаотичные прыжки, звуки выстрелов, пол, то уходящий куда-то вниз, то приближающийся вновь. Голова моя болтается на шее так, словно я китайский болванчик на лобовом стекле, уходящей от погони «тойоты». Звон разбитого стекла, поток свежего воздуха – и вот мы уже на улице. Махама не останавливается – несется вскачь, словно боевая лошадь. Впрочем, я ее понимаю, ведь та хреновина наверняка выберется из здания вслед за нами. Ощущаю, как мы делаем несколько поворотов, ломимся сквозь какие-то кусты. Где-то вдали уже слышится вой сирен. Быстрее надо двигаться, быстрее! Скорость Махамы явно недостаточна для того, чтобы уйти из ловушки, в которую превращается этот район города. Понаставляют патрулей на каждом углу, перекроют сектор, а потом будут планомерно прочесывать его до тех пор, пока не отыщут беглецов, доставивших им столько неприятностей.

– Махама, так дело не пойдет, стой!

– Почему? – Самка прака дышит с присвистом, похоже, ей уже очень нелегко дается этот кросс.

– Нам нужен какой-то транспорт. Попутку что ли какую поймать? Я не знаю!!!

– Хорошо, – к моему удивлению она и правда останавливается. Осторожно, даже как-то бережно снимает с плеча свою ношу, и я могу ощутить, наконец, твердую землю у себя под ногами. Спешно осматриваюсь, стараясь запечатлеть в деталях и проанализировать то, что видят мои глаза. Так, мы находимся в небольшом парке. Почему небольшом? Да потому, что отовсюду доносятся звуки города. Почему в парке и так понятно: стоим мы как-никак на узкой аллее, по обеим ее сторонам лавочки натыканы. За лавочками – ряд деревьев вперемешку с кустами, газонами, цветниками и прочей дрянью. А на лавочках, между прочим, мамашки с колясками сидят с круглыми от удивления глазами и белыми лицами. Плевать нам на мамашек! И на коляски их тоже плевать – не подходит нам этот транспорт ни по скоростным характеристикам, ни по габаритам. Шоссе надо искать – вот наш единственный шанс выбраться из города, других вариантов просто нет!

– За мной! – К счастью, дважды повторять не пришлось. Махама повиновалась беспрекословно, не потеряв на раздумья ни единого лишнего мгновения. Спрашивается: ну чем не идеальная женщина?

Рванули мы прямиком через цветник, перемахнули небольшую оградку и понеслись дальше, минуя очередной ряд деревьев. Парк мало того, что действительно оказался небольшим, так еще и закончился как-то внезапно, словно обрубил его кто-то, не озаботившись понаставить предупредительных знаков. Дескать: не щелкай клювом – дальше автострада. Повезло, действительно повезло. Патрулей поблизости никаких нет, автомобили движутся широким плотным потоком. Останавливаться вот только никто желания особого не изъявляет, опасаясь то ли нашего растрепанного вида, то ли окровавленного тесака Махамы, который она очень некстати выдернула из ножен. Наоборот – даже скорости прибавляют некоторые особо несознательные граждане. Внимание мое отвлек какой-то шум, доносившийся с неба. Ба! Оказывается это наши старые знакомцы! Ну надо же, радость какая! И как только вычислить умудрились?

– Сдавайтесь, сопротивление бесполезно! При попытке малейшего движения будем стрелять на поражение!

Лиц я их не вижу – далековато все-таки, но знакомые обводы аппарата и жерла спаренных орудий говорят сами за себя. Уверен, это те самые ребята, которые охотились за нами еще в здании.

Истошный визг тормозов, и падение чьего-то тяжелого тела. Махама!!! От увиденной картины на глаза мои наворачиваются непрошенные слезы, я бегу туда, к ней. Знаю, что до дороги не добегу, знаю, что сейчас с неба посыплются снаряды в мою незащищенную спину, но знание это отчего-то не волнует, а просто принимается как данность.

– Махама, ну что же ты творишь-то, глупая? Ну слава тебе, Господи, ты жива! – Я баюкаю на коленях ее голову, стараясь не смотреть на неестественно вывернутую третью ногу, нижняя часть которой так и продолжает торчать из-под бампера сбившего ее автомобиля. – Зачем, зачем ты сделала это!

– Илья хотеть, чтобы Махама поймать попутку. Махама поймать. – Лицо Махамы неестественно спокойно, черты его стали какими-то мягкими, умиротворенными. Исчезло из него все наносное, лишнее, все то, что заставляет живущих карабкаться по пирамиде жизни, падать с нее, а потом повторять свои попытки снова и снова, невзирая на то, что в кровь разодраны колени.

– Махама…

– Илья уезжать, – сказано это тоном, не терпящим возражений, но почему-то именно этот тон и выводит меня из себя, приводит в состояние близкое к бешенству.

– Ну уж нет, хрен тебе!!!

Я уже не сижу, голова Махамы вновь покоится на гладком дорожном покрытии. Ноги же сами несут меня к машине. Рывок – и дверь со стороны водителя открыта. На меня смотрит пара перепуганных глаз, дрожащие руки вытянуты вперед в тщетной попытке защититься, огородить себя от страшной, неотвратимо надвигающейся фигуры. Водитель – женщина. Этот факт отчего-то слегка охлаждает, притупляет мой гнев, и кулак, занесенный для удара, в последний момент опускается.