– Идем. – Поманив девушку за собой, Алан встал на первую ступень лестницы, ведущей наверх.

Видимо, Осьминог имел возможность общаться со своими охранниками посредством хитрой придумки механиков, способной передавать речь по проводам на небольшие расстояния. Стоила такая машина очень дорого, но деньги не играли для криминального авторитета никакой роли, если он действительно чего-то хотел. Головорезы, гордо именующие себя «защитниками веселья», с готовностью расступались с дороги Рэвендела и идущей за ним следом девушки, провожая последнюю взглядами, в которых смешивались похоть, страх и недовольство. Прежде чем подойти к двери, ведущей на первый этаж «Берлоги», Алан остановился и повернулся к спутнице. Приблизившись, он коснулся ее волос, и девушка отшатнулась.

– Спокойно. – Рэвендел пригладил ее волосы настолько, насколько это было возможно, после чего сбросил свой плащ и накинул на ее плечи.

Джессика была немного ниже Алана, так что длинные полы теплого плаща теперь касались пола, скрывая израненные ноги.

– Пока будем идти, постарайся, чтобы никто не видел твоего лица. – Рэвендел посмотрел на краешек ее босой ступни, высунувшийся из-под плаща. – Придется тебе потерпеть, – тихо сказал Алан и, отвернувшись, кивнул одному из охранников.

Человек Осьминога с готовностью распахнул перед гостями тяжелую дверь, впуская в подземелья запах алкоголя и шум музыки.

У выхода из «Берлоги» по-прежнему стоял Мурга. Как показалось Алану, темнокожий силач даже не изменил напряженной позы, пристально вглядываясь в пеструю толпу, освещенную яркими пятнами мерцающих вывесок.

– Доброй дороги, господин Рэвендел, – прогудел один из «щупалец» Осьминога, слегка склонив обритую голову. Его неприятный взгляд задержался на закутанной в плащ девушке.

– Благодарю, – не глядя на воина, Алан шагнул на улицу.

Налетевший ветер сразу же швырнул в лицо молодому человеку брызги дождя и заключил в свои холодные объятия, беззастенчиво пользуясь отсутствием плаща.

Рэвендел лишь поморщился, а вот на его спутницу происходящее произвело гораздо большее впечатление. Джессика застыла на пороге и, задрав голову к ночному небу, с восторгом разглядывала яркие звезды, кое-где выглядывающие из-за быстро бегущих туч, одновременно пытаясь поймать закованными в кандалы руками капли дождя.

Наблюдая за нею, Алан невольно улыбнулся, но то была лишь мимолетная тень улыбки. Рэвендел ловко поймал девушку за руку и потянул за собой:

– Ты привлекаешь слишком много внимания, – зло шепнул он. – Если кто-то узнает в тебе заблудшую, проблем не избежать, так что держи себя в руках.

Джессика послушно опустила голову, укрывшись под черным плащом, из восторженной девушки вмиг превратившись в забитую пленницу.

– Поспешим. – Рэвендел шел вперед, держа свою трость так, чтобы было видно ее навершие. Те, кто не смог узнать Цепного пса Его Величества по лицу, безошибочно делали это по сверкающей в свете вывесок голове ворона.

Жители Нэрфиса испытывали трепет, повстречав Алана Рэвендела, к тому же о нем расходилось все больше и больше неприятных слухов, заставлявших сердца людей замирать при виде холодного, отстраненного лица молодого человека. Однако, как бы жители города ни недолюбливали Рэвендела, его появление всегда привлекало излишнее внимание, чему он никогда не радовался. Взгляды зевак оказались неуместными и сейчас. Узнав Алана, все сгорали от любопытства, что же за растрепанная особа в черном плаще следует за ним по пятам. Как назло, поднявшийся ветер вдруг захотел поиграть черными волосами Джессики, открывая ее лицо для вездесущих взглядов посторонних. Быстро свернув в ближайшую подворотню, Алан решил проделать остаток пути по узкой, практически безлюдной улице, куда выходили черные ходы увеселительных заведений, обращенных завлекающими вывесками к пристаням.

Следуя по узкой дороге, заваленной скверно пахнущими нечистотами, Рэвендел ощущал себя спокойнее, нежели на соседней улице. Единственными зеваками здесь были завернутые в тряпье нищие, перебивающиеся отбросами и отходами из многочисленных рестораций и закусочных. Разило от жителей подворотни ничуть не хуже, чем от общественного отхожего места, поэтому Алан прикрыл лицо надушенным платком. На подходе к нужной им развилке Рэвендела что-то сильно толкнуло в спину так, что он, пролетев весьма приличное расстояние, врезался в мокрую стену и рухнул в вонючую кучу мусора. Одновременно с толчком Алан услышал громкий хлопок, отразившийся резкой болью в левом плече. Кто-то вскрикнул, зазвенела сталь, и почти сразу же раздался второй выстрел. Ослепленный болью в простреленном плече, Алан рывком сбросил с себя какую-то прогнившую тряпку и, быстро встав на ноги, увидел следующую картину – двое солдат «Летучих рыб» пытались достать сбросившую плащ Джессику изогнутыми саблями, еще один перезаряжал пистоль, а четвертый валялся в луже собственной крови с распоротым горлом, скребя пальцами по равнодушным камням брусчатки.

Между тем Джессика весьма проворно ушла от рубящего удара и, отпрыгнув назад, поднялась в воздух на высоту двух человеческих ростов, оттолкнулась босыми ногами от стены и сбила на землю перезарядившего пистоль солдата. Короткий крик мужчины резко оборвался, а девушка уже спрыгнула с трупа, всего на дюйм разминувшись с холодно сверкнувшим лезвием сабли. Один из двух оставшихся в живых солдат перехватил оружие левой рукой, выхватил из-за широкого пояса пистоль, целясь в прижатую к стене Джессику. Узкая полоска тьмы промелькнула у нападавшего перед глазами, и кисть солдата, вместе со все еще зажатой в ней пистолью, упала в лужу у его ног. Миг – и теневое жало пробило человеку горло, молниеносно атаковав еще раз в глазницу и выйдя из затылка. Последний из «Летучих рыб» как раз готовился рассечь скалящейся Джессике голову, когда сгустившаяся под ним