Твир радостно кивнул и вновь оскалился, демонстрируя маленькие белоснежные зубки и очень даже внушительные клыки. Клыков было четыре, точь-в-точь как у настоящей лисицы — два сверху, два снизу.

— Э-э… — Честно говоря, заявление твира меня озадачило. Поэтому сообщила ему очевидное: — Кузь, прости, но ты не котик. Ты — лис.

Глаза лисенка слегка округлились, потом на мордочке проявилось недоумение, и мне вновь сообщили:

— Я коти-и-и!

— Он считает себя котом, — послышался ворчливый голос Зябы. — В смысле, он выбрал форму, трансформировался и теперь абсолютно уверен, что он — твир в форме кота.

Однако. Звучит как ребус, но ладно. Допустим, почти все я поняла, за исключением одной детали:

— Зяб, а как Кузя эту форму выбрал-то? И почему уверен, что это котик? Он что, котиков раньше вообще не видел? Или у вас на Поларе…

— На Поларе котов не водится, — перебил монстр. — А форму твир из твоих воспоминаний вытащил. И, я так понимаю, трансформировался как смог.

Стоп. Кузя еще и мысли читать умеет?

— Ты читаешь мысли? — изумленно спросила я домовенка вслух. — Ты телепат?

Твир отрицательно замотал ушастой головой, а ответил за него Зяба:

— Нет, Даш. Но твир может считать из воспоминаний человека, которого признал своим хозяином, наиболее приятный тому образ. Это такая инстинктивная защитная реакция, чтобы хозяин точно доволен остался. Как я понимаю, ты любишь котиков. Вот он и… попытался.

— Все любят котиков, — на автомате откликнулась я. Сама же по-прежнему таращилась на Кузю.

— Я коти-и-и! — вновь заявил тот. Радостный до неприличия.

— Даш, ну не молчи, — вновь встрял в разговор Зяба. — Скажи ему, что тебе нравится.

— Мне очень нравится! — искренне сообщила я твиру. — Но ты все-таки не котик. Ты лис! Ушастый лис бордового… хм… бордовой масти. Вот!

Твир надулся и даже уши-локаторы опустил.

— Я коти-и-и, — упрямо сказал он. — Коти-и-и!

Черт! Не могу!

Не выдержав, я рассмеялась.

— Хорошо, котик так котик. Но поверь — лис круче! Котики в моем мире есть у всех, а ушастых лисов — раз-два и обчелся.

Увы, на мою маленькую уловку, твир не поддался. Вскочил на лапы, растопырил уши, и я вновь услышала убийственно-прекрасное:

— Я коти-и-и!

О боже! Кузя!

Все. Я выпала из реальности минут на десять, и это была самая лучшая истерика в моей жизни. Я хохотала до слез и не могла остановиться. А Кузя, сам того не понимая, подливал масла в огонь — сидел на краешке постели и откровенно дулся. И даже сопел! Как маленький обиженный ребенок.

— Ну, прости. — Кое-как успокоившись, наконец, я протянула руку, в намерении схватить лиса и затискать. Еще жутко хотелось потрогать уши, они казались не совсем настоящими, плюшевыми. — Иди-ка сю…

Я осеклась, потому что Кузьма отскочил. Потом гордо повернулся попой, спрыгнул с кровати и пошел… дуться на диван.

— Ну, Кузь!

Следующие минут десять я потратила на извинения. И так горячо убеждала твира в том, что никакой ошибки нет и что он действительно очень-очень похож на котика и только чуточку на лиса, что сама почти поверила.

А Зяба, взирая на это дело из зеркала, закатывал глаза и тяжело вздыхал. И бормотал в процессе:

— Ох уж эти женщины… Ох уж эти сопли… Да-да, покажи вам котика и вы… Тьфу. И этот туда же… угодить он хотел! Нет бы, рационально помыслил и в кого приличного трансформировался. В боевого паука, например. А он… котик!

В итоге, после всех этих событий, в столовую я вошла не просто радостная, а счастливая до неприличия. Я чувствовала себя солнышком и едва сдерживала желание покрутиться на пятке и прокричать о своем счастье на весь мир.

И ничто, вот клянусь — ничто вообще! — не могло испортить моего радостного настроения. Ни косые взгляды студиозусов, ни откровенный игнор со стороны Каста, ни недовольное бурчание женщины, которая стояла на раздаче. Ни-че-го! А уж маленький допрос, устроенный Дорсом, и подавно.

Впрочем, насчет допроса я погорячилась — это было, скорее, просто очень настырное любопытство. Вот только удовлетворить его я сейчас не могла. Конечно, рассказать Дорсу о преображении твира очень хотелось, но рядом находились Луир и томная Тауза. Поэтому пришлось отшучиваться и отмалчиваться. Но водник оказался настолько приставучим, что, в конце концов, я не выдержала.

— У меня сегодня танцы, — громким шепотом, чтобы не быть невежливой по отношению к Луиру и Таузе, сообщила я.

— Танцы? — Недоуменно переспросил Дорс. — Так ты ж вроде не хотела. В смысле, вчера ты восторгов по этому поводу не испытывала.

— Просто вчера я еще не знала, что там… — я выдержала шаловливую паузу и выбила пальцами незамысловатый ритм, — будет профессор