– Вы уверены, что письмо для дома семь? – спросила она. – Именно этого я и ждала…

– Оно определенно для дома номер семь, – заговорил я, заполняя пустоту после того, как ее голос исчез в тишине. – Понимаете, – продолжил я, когда стало ясно, что она ничего больше говорить не намерена, – я видел возле клуба несколько очень, по виду, дорогих авто. Очевидно, тут у вас какое-то совершенно особое место. Я так думаю, на этом базаре грандиозные покупки сыщутся.

Она засмеялась. Смех был больше похож на кашель.

– А-а, те автомашины принадлежат приезжим, – сказала женщина. – Люди издалека приезжают взглянуть на товар. – Она снова замялась. – Вы уверены, что приехали туда, куда надо? Кое-что, чем там торгуют, очень… специфично. Там не сыщешь обычных приправ чатни, джемов и вязаных накидушек на чайник, понимаете?

– А как насчет старинных книг?

Женщина медленно кивнула. Могу ошибаться, только мне показалось, что по лицу ее промелькнула тень огорчения.

– О да, конечно же, там есть старинные книги. Некоторые – очень древние. – Рука ее ласково поглаживала лежавшую на аналое Библию. – Древнее даже, чем эта, – печально молвила она.

– Но в подметки ей не годящиеся по важности и влиянию, – сказал я, стараясь ее приободрить.

– И я так думала, – ответила женщина, – когда впервые приехала сюда.

Я собирался попросить у нее позволения осмотреть саксонскую апсиду, однако женщина, казалось, не желала сходить с амвона, чтобы показать мне ее. Сложилось впечатление, что она вообще предпочла бы, чтобы ее оставили в покое. Молчание затягивалось, и я произнес:

– Что ж, тогда я, пожалуй, пойду и брошу это письмо. Ничего, если я мотороллер снаружи оставлю, или вам больше по нраву, чтоб я взял его с собой?

– Пожалуйста, оставляйте здесь, не волнуйтесь, – сказала она. – Здесь он будет в полной сохранности.

Сейчас, оглядываясь назад и памятуя о крепости заднего ума, я думаю, что она, возможно, сделала очень легкое ударение на слове «он», но тогда я этого не заметил. Лишь кивнул, шагнул назад, потом повернулся и пошел к двери.

Оставив церковь за спиной, я пошел обратно по Викаридж-Клоуз к тому, что полагал возможным назвать основной дорогой. Уж точно не главной улицей. Разок-другой, казалось, замечал, как серые занавески на окнах в домах, мимо которых я проходил, слегка вздрагивали, но я приписал это кошкам, спрыгнувшим с подоконника в испуге от моего появления.

На перекрестке я повернул налево и направился к побережью и деревенскому клубу. Пелена тумана все еще свисала сверху. Я безуспешно выглядывал какую-нибудь чайную или кафе, где можно было бы выпить чего-нибудь и чуток перекусить. Сгодилась бы даже лавка, где продают подкопченную рыбу с картошкой. Езда пробудила во мне аппетит. Странно, но вокруг ничего не было. Когда-то английские деревни вырастали вокруг местной таверны и вокруг местного утиного пруда, но в наше время, похоже, сердцем каждой стал какой-нибудь магазин-кулинария, где отпускают кофе с изыском в виде всяких сиропов, наряду с местной стряпней и сваренным вручную мылом. Чаще всего она соседствует с китайской закусочной навынос. Если чуток повезет, думал я, может, кто и крепкий чай готовит с оладьями за каким-нибудь полукруглым окошком в стене клуба.

Прежде чем зайти в клуб, я постоял на конце причала, разглядывая море. Горизонт был скрыт из виду туманом, но я различал темные массы рыболовецких судов, качающихся вверх-вниз, с мачтами, похожими на устремленные в небо стволы деревьев в лесу, через который я ехал, только мачты были тоньше и прямее. За ними, мне казалось, была видна смутная гряда скал, почти невидимых в сумраке. Она походила на позвоночную часть какого-то доисторического скелета, наполовину ушедшую в воду.

Дорогие машины стояли там же, на автостоянке. Некоторые из них были арендованными, как я заметил: белая покраска, полное отсутствие беспорядка внутри и маленькие штрих-коды, налепленные на торпеду, чтоб служащий мог сканировать их через окошко при въезде и выезде. Что, недоумевал я, делает столько арендованных авто в такой маленькой, отдаленной деревушке, как Уинтерборн Абэйс? Я помнил, служительница в церкви обмолвилась о том, что здешний базар купи-продай имеет дело с «особыми» товарами, только были ли эти товары настолько необычны (к тому же настолько дорогущие), чтобы пробуждать в людях, живущих далеко, желание арендовать машину и пуститься в путешествие, а не просто доехать на автобусе? Я даже подумал, что некоторые добирались на самолетах до аэропортов в Хитроу или Кэтуике, где и арендовали машины. Я похлопал себя по карману куртки, в который сунул конверт, когда выходил из церкви. На нем ведь, между прочим, наклеены американские марки. Возможно, этот базар купи-продай и впрямь имеет международный размах – торгует таким особенным антиквариатом, что коллекционеры готовы одолевать ради него огромные расстояния. Интернет-маркет, подумал я, в наши дни демократизировал и упростил покупку чего угодно.

Вспомнились странные овощи, росшие по обочинам дороги в деревню и на церковном дворе. Наверное, какой-то редкий вид, что растет только в этой местности, а потому высоко ценится гурманами отовсюду за свой неповторимый вкус. В них непременно должно быть что-то – до того они безобразны на вид.

Дверь в клуб была закрыта, я распахнул ее, вызвав скрип тугих петель.

Внутри по всей длине зала стояли четыре ряда столов: по одному на каждой стороне с торговцами, стоявшими между столами и стеной, и два ряда посредине, разделенные проходом. Торговцев, казалось, было больше, чем покупавших, – что, если честно, очень соответствовало виденному мною на