– Напугал тебя?

– Ничуть.

– Мне нужно было тебя увидеть. Диту хоронили, и… я подумал, что ты не будешь против. Мне не хотелось оставаться одному.

– Я рада… я… – Что ему сказать, чтобы тонкая нить, существующая – вопреки всему существующая – между ними, не разорвалась. – Я очень ждала вас…

– И сегодня?

Брокк ведь знает ответ. Ждала, среди хрусталя, астр и собственных отражений в столовом серебре. Свечей. Надежд. И пустых обещаний, данных самой себе.

– Кэри, – Брокк взял ее за кончики пальцев, бережно, словно опасаясь причинить боль, – я не хотел тебя обидеть. Но и вправду столько всего и сразу. А сегодня еще кое-что случилось… Ригер… – это имя заставило нахмуриться, – убит.

– Что?

– Ригер убит, – повторил Брокк. Он подвел Кэри к креслу и, когда она присела, устроился рядом на скамеечке. Он больше не пытался отстраниться, и Кэри, дотянувшись до его волос, перебирала влажные пряди, будоражила вплетенные в них запахи.

Снова дым, и едкий. Дерево. Сгоревшее мясо, но хуже всего – такой знакомый, пусть и подзабытый уже аромат крови.

– Мне пришлось разбираться с кое-какими бумагами. – Брокк уперся локтями в колени, а подбородком – в раскрытую ладонь правой руки. Левая же безжизненно свисала, только пальцы поглаживали гладкую шкуру ковра. – А потом ехать на пожар…

Он оправдывался? Да. Из-за Лэрдис? Или потому, что Кэри ждала, а он не появился?

– Не совсем пожар, но…

– Как он умер?

– Горло перерезали.

Отсюда и запах крови.

– Он приходил. – Кэри прочертила линию по щеке мужа. – Недавно. Денег требовал и… – Рассказать? Он оскорбится. И расстроится. – И я дала… триста фунтов.

Брокк рассеянно кивнул и замолчал, думал он о чем-то своем, не спеша делиться мыслями. Он закрыл глаза и, расслабившись, оперся на колени Кэри. Она же, боясь потревожить его, касалась волос осторожно, подушечками пальцев.

Колючие.

И в то же время мягкие. А вода блестит… алмазная пыль на эгретке…

…забыть.

– Сколько он обычно проигрывал? – Вопрос Брокка отвлек от собственных неприятных мыслей. – Кэри…

Он перехватил руку и провел большим пальцем по ладони. Ласка? Нет, просто дружеское прикосновение.

– Я понимаю, что тебе неприятно вспоминать…

Неприятно. Но не страшно, потому как рядом с ним Кэри не боится собственного прошлого.

– Как когда. Пятьдесят. Или сто… двести, когда случалось. Однажды и триста просадил, но это было лишь раз.

– Ему давали в долг?

– Да, но… – Она задумалась, перебирая те воспоминания.

Картинки.

Карты рубашками, вычерненными ее страхом и горем.

Короли, тузы и дамы… дамы появлялись изредка, когда игра подходила к концу, и мадам Лекшиц заглядывала в кабинет. Она прикрывала лицо красным веером, и подведенные углем глаза казались черными провалами.

– Не больше ста фунтов… и в следующий раз он сначала расплачивался с долгами, а уже потом садился играть.

– То есть трехсот ему хватило бы надолго?

– Пожалуй. – Кэри убрала руку. – Вы думаете, что его убили за долги?

Брокк повернулся и посмотрел снизу вверх, а морщины на лбу стали глубже, и снова хмурится, сильнее прежнего.

– Есть такая версия. Ты не согласна?

Кэри не знала. Никто никогда не спрашивал ее мнения.

– Пожалуй, не согласна.

– Объяснишь?

Если это продлит разговор.

– Большая игра – это не большие деньги, но люди, которые собирались за столом. Я не знаю, кто они… точнее, не знала… и не знаю… недавно вот…