(«руководящее и направляющее ядро» организации числом менее сотни человек и «второй эшелон» – примерно около тысячи) сосредоточили в своих руках столько экономических и политических ресурсов, что не нуждались вообще ни в чём. Контролируя реальный и виртуальный капитал в триллионы долларов, евро и заменяющих их «деривативов», а через транснациональные корпорации и «агентов влияния» – целые группы государств (тот же Евросоюз, к примеру) они давным-давно не нуждались абсолютно ни в чём. Все существующие в мире вещи были им доступны, а несуществующие всегда можно приказать придумать и изготовить. Способов, позволяющих съедать и выпивать больше того, что позволяет емкость желудка, наука так и не изобрела[181]. Экономической и политической, по преимуществу тайной властью они располагали такой, что никакие существующие на Земле официальные должности не могли их заинтересовать. Тем более что легитимно получить практически любую из них можно было хоть завтра. За исключением, может быть, тиары Папы Римского. Или короны наследственно правящих на Западе и Востоке монархов. А что даже и в них проку? Бесконечная череда скучных, рутинных, донельзя формализованных обязанностей и никакой подлинной личной свободы. Возможность иметь триста наложниц и ужинать мясом хоть бывшего лучшего друга, хоть злейшего врага – это ещё не свобода.

А вот создать совершенно новую, ни в каких трудах самых великих мыслителей не описанную и не предсказанную формацию и начать жить в ней и править исключительно по собственному усмотрению, не оглядываясь ни на какие законы, правила и традиции – в этом есть настоящий интерес.

Ещё и потому можно назвать этих людей романтиками, прежде всего – «основоположников» (их было не двенадцать, как «мудрецов» или христианских апостолов, а четырнадцать), что мало кто из них рассчитывал лично дожить до реализации своего проекта. Это, кстати, роднило их с теми правителями и архитекторами Средневековья, что затевали постройку очередного грандиозного собора, Реймсского или Кёльнского, отчётливо представляя, что и труд свой и деньги тратят совершенно бессмысленно, поскольку даже внуки их внуков не увидят грандиозные проекты завершёнными [182]. Попросту говоря – людьми двигала чистая идея, без всякого личного интереса, кроме посмертной славы и, возможно, загробного вечного блаженства.

Для реализации «Цели» были привлечены (без их ведома об истинном смысле происходящего) главы государств, учёные, экономисты, писатели, всевозможные тайные организации, политические и криминальные. Что заслуживает особого внимания – истинные цели и убеждения всех этих людей не имели для проекта особого значения. Как закоренелый преступник, так и записной альтруист, чуть ли не святой в белых одеждах, должным образом ориентированные, с энтузиазмом работали на генеральную идею, что коренным образом отличало это движение от многих других, имевших место в истории человечества.

В качестве примера можно привести тех же советских диссидентов и правозащитников ещё самого раннего разлива. Никаким образом не усомняясь в чистоте помыслов и даже жертвенности лучших из них, нельзя не признать, что свою роль, отведённую им манипуляторами «Системы», они сыграли. При их активной помощи и участии одна из двух мировых сверхдержав (как бы к ней ни относиться объективно) была демонтирована, чем, парадоксальным образом, был открыт путь не к процветанию, а к ликвидации и её исторической соперницы. Что и входило в планы «теоретиков». Земля, лишённая двух своих «мировых жандармов» (все остальные претенденты на эту роль уже успешно приведены в ничтожество), очень быстро деградирует, несмотря на всё усилия остающихся ошмётков «цивилизованного мира», до уровня Экваториальной Африки. По сомалийскому образцу[183].

Потренировавшись на этом и ещё нескольких «лабораторных объектах», единомышленники и предшественники Сарториуса продолжили свои эксперименты, отрабатывая ещё более изощрённые методики. И всё у них пока получалось, что очевидно, если сравнить политическую и экономическую карту мира 1959-го и нынешнего годов[184].

В «реальности номер два» всё обстояло ещё лучше. Там половина мира и так жила почти при феодализме, достаточно было разрушить ТАОС, ввергнуть Россию и остальные державы в сильно отсроченную мировую войну – и vouloir[185], как говорят французы.

Эти «успехи» выгодно отличали их от прекраснодушных и не очень «демократов» и либералов всех мастей. Да и коммунистов тоже, ухитрившихся так задёшево провалить все свои выигрышные позиции на «мировой шахматной доске».

Либерал-демократы ведь, если отвлечься от «тонкостей вероучения», всегда во главу угла ставят примат личности над обществом и прав над обязанностями, отчего органически не способны к разумной самоорганизации и созданию сколь-нибудь действенных пропагандистских и управленческих структур. О каком «общем деле» можно говорить, если какой-нибудь «координационный совет объединённой оппозиции» способен полный рабочий день потратить на обсуждение вопроса: «Включать ли в повестку дня первым пунктом вопрос о повестке дня нынешнего собрания», да так и разойтись, не сумев найти консенсус.

В тех странах, где либералов, в соответствии с «базисной теорией неофеодализма», не считаясь с затратами, приводят к власти, их более-менее длительное существование обеспечивается достаточно устойчивыми государственными и общественными структурами, сохранившимися совсем с других времён. Но и их либеральные парламенты постепенно выедают изнутри, как гельминты – организм хозяина. И точно так же гибнут вместе с его смертью. Если хозяин, конечно, вовремя не примет эффективное и сильнодействующее средство.

Вот последние сорок лет достаточно умные, дальновидные и по-своему бескорыстные (поскольку у них и так было всё) люди занимались изготовлением такого лекарства. Причём долженствующего не только истребить паразитов, исполнивших свою «историческую роль», но и кардинально изменить самого сапрофита.