Но не стоит забывать, что у граждан этой страны много разных обязанностей – и так оно устроено в большинстве индустриальных стран. Вы обязаны отправлять детей в школу? Да. Это обязательно. Это закон. Дети обязаны учиться в школе или вы должны обеспечить им домашнее образование. Так или иначе, это обязательно. Вы обязаны регистрироваться на призывных пунктах. Вы обязаны избавляться от мусора как полагается; нельзя разбрасывать его по улицам. Вы обязаны получить права, если хотите водить машину, а когда водите, обязаны пристегивать ремень безопасности.

Опять вступил Стентон:

– Мы требуем от людей уплаты налогов. И уплаты взносов соцстрахования. И участия в работе суда присяжных.

– Вот именно, – сказала Мэй, – и мочиться в доме, а не на тротуаре. У нас же десятки тысяч законов. Мы предъявляем к гражданам Соединенных Штатов кучу легитимных требований. Почему нельзя обязать их голосовать? Есть немало стран, где это обязанность.

– Здесь тоже предлагали, – сказал один пожилой сфероид.

– Но не мы, – возразил Стентон.

– Я о том и говорю, – кивнула ему Мэй. – Прежде не было таких технологий. В любой другой исторический момент всех отыскать, зарегистрировать, а потом сделать так, чтоб они проголосовали, потребовало бы неподъемных затрат. Ходить по домам. Возить людей на избирательные участки. Все это было неосуществимо. Даже в тех странах, где голосование обязательно, к нему не принуждают. Но теперь нам это доступно. Просто сравниваем списки избирателей с базой данных «АУтенТы» – и находим половину отсутствующих. Регистрируем их автоматически, а в день выборов обеспечиваем их явку.

– Каким образом? – осведомился женский голос. Мэй сообразила, что это Энни. Не сказать, что откровенный вызов, но тон недружелюбный.

– Да боже мой, – ответил Бейли, – сотней способов. Это как раз легче легкого. Десять раз в день напомнить. Или в день выборов отключить им аккаунт и не включать, пока не проголосуют. Я бы, во всяком случае, поступил так. «Привет, Энни! – сказал бы им профиль. – Выдели пять минут на участие в голосовании». Как угодно. Мы же поступаем так с нашими опросами. Сама знаешь, Энни. – И, произнося ее имя, Бейли подмешал в голос разочарование, предостережение, совет больше не раскрывать рта. Затем просиял и опять повернулся к Мэй: – А отстающие?

Мэй ему улыбнулась. Она знала ответ. Поглядела на запястье. Теперь их смотрели 7 202 821 человек. Когда успели понабежать?

– Ну, все ведь должны платить налоги, так? Сколько народу делает это онлайн? В том году – процентов восемьдесят. А что, если мы перестанем дублировать услуги и все это включим в единую систему? Через свой аккаунт в «Сфере» платишь налоги, регистрируешься на выборах, оплачиваешь штрафы за парковку, что угодно. Пользователям мы бы сэкономили сотни часов неудобств, а в целом стране – миллиарды.

– Сотни миллиардов, – поправил Стентон.

– Тем более, – сказала Мэй. – Наши интерфейсы бесконечно проще, чем, допустим, россыпь сайтов Отделов транспортных средств по всей стране. А если бы можно было через нас продлевать водительские права? А если бы все государственные услуги предоставлялись через нашу сеть? Да люди зубами вцепятся в такую возможность. Все делать через «Сферу», а не ходить по сотне сайтов сотни разных госуслуг.

Энни снова открыла рот. Мэй понимала, что это ошибка.

– А почему власти не могут создать себе всеобъемлющий сервис такого рода? – спросила Энни. – Мы-то им зачем?

Мэй не поняла, задает Энни риторический вопрос или правда считает, что это разумное возражение. Так или иначе, многие захихикали. Чтобы власти создали систему с нуля, конкурировали со «Сферой»? Мэй поглядела на Бейли и Стентона. Стентон улыбнулся, задрал подбородок, решил ответить сам.

– Ну, Энни, государственный проект создания аналогичной новой платформы был бы нелеп, затратен и, скажем прямо, невозможен. У нас уже есть инфраструктура и восемьдесят три процента электората. Разумно?

Энни кивнула – в глазах у нее читались страх, сожаление и даже, пожалуй, стремительно меркнущий вызов. Стентон словно от мухи отмахивался, и Мэй понадеялась, что он смягчится.

– Теперь как никогда, – продолжал он еще снисходительнее, – Вашингтон старается экономить и не склонен с чистого листа создавать раздутые новые бюрократии. Каждые четыре года федеральные власти платят за каждый голос избирателя около десяти долларов. Двести миллионов человек голосуют, и каждые четыре года президентские выборы обходятся в два миллиарда. Только чтобы обработать все голоса лишь на этих выборах в один-единственный день. Экстраполируем на все выборы в штатах и в городах, и получается, что каждый год на простой подсчет голосов тратятся лишние сотни миллиардов. В некоторых штатах, между прочим, до сих пор работают с бумагой. Предоставив эти услуги бесплатно, мы экономим властям миллиарды долларов, и, что важнее, результаты становятся известны мгновенно и одновременно. Ты согласна, что это похоже на правду?

Энни угрюмо кивнула, а Стентон смерил ее взглядом, будто увидел по-новому. Обернулся к Мэй – продолжай, мол.

– А если станет обязательно иметь аккаунт на «АУтенТы», чтобы платить налоги и вообще пользоваться любыми государственными услугами, – сказала Мэй, – мы получим практически стопроцентное участие граждан. И в любой момент любой группе сможем померить температуру. Маленький городок хочет собрать мнение жителей о местном указе. «АУтенТы» знает все адреса, голосовать будут только местные. А когда они проголосуют, результаты выяснятся через несколько минут. Властям штата интересно, как жители относятся к новому налогу. То же самое – быстро, ясно и достоверно.

– Никакого гадания на кофейной гуще, – сказал Стентон. Теперь он стоял во главе стола. – Никаких больше лоббистов. Никаких переписей. Быть может, даже никакого конгресса. Если мы в любой момент знаем, чего хочет народ, и нам не мешают ни фильтры, ни ошибочные трактовки, ни левые данные, нам ведь уже почти не нужен Вашингтон, так?