службы почувствовала раздражение и желание скорее покинуть храм. Она уже не ощущала колен, она словно окаменела, но Игалэ так и стояла, что-то бормоча себе под нос, не двигаясь, не поясняя ничего. Ошая пыталась снова петь, но все песни уже были пропеты. Она закрывала глаза и представляла себе картины из ее мечтаний, но видела лишь пустоту. Она вглядывалась в фигуру лежащей неподвижно Эт'ифэйны, но отсюда, с пола, были видны лишь волосы и пронзенная грудь Олэхи на помосте.
– Игалэ… – наконец решилась прошептать она. – Игалэ!
Верховная жрица не отвечала, она продолжала бормотать, и Ошая разбирала лишь:
– Сегодня. Сегодня.
Прошел еще час или больше… Потом еще… Ноги Ошаи не выдержали, и она повалилась на пол, встать сейчас она не могла, так как конечности ее не слушались. Она обессилела, к своему стыду, а Игалэ продолжала стоять на коленях, опираясь на посох.
Еще час или больше… пролежала Ошая у стены.
И вот что-то стало происходить. Храм наполнялся будто бы курениями, в дыму этом сверкали искры. Ошая затаила дыхание, а Игалэ положила посох и подняла руки, протягивая их к Спящей.
Дым рассеивался, и в нем появились люди. Их было шестеро, как и предсказывала Верховная жрица. Светлолицые, высокие чужеземцы. Они молча окинули взглядами жриц Богини и стали окружать Эт'ифэйну. Они выглядели спокойными, и лишь один из них, молодой юноша со связанными руками, взирал на все глазами, полными ужаса.
Увидев мертвое тело вверху на помосте, он закричал, и Ошая в ужасе зажала уши – этот безумец осквернил тишину храма!
– Прошу! Не убивайте меня! – кричал он. – Прошу, прошу! Я согласен на все!
Он упал на колени. Ошая поняла, что этот юноша «отданный», но он вел себя недостойно, ни одна девушка из приводимых ею сюда не смела кричать, плакать и умолять о пощаде, как этот. Разве примет Богиня такой дар?
– Я буду хоть в самом последнем Круге! Прошу, Верховный! Прошу!
Человек с длинными седыми волосами, а лицом молодым, как и у Игалэ, ответил ему холодно:
– Прости, Мийош, но чтобы ее пробудить, нужна смерть Одаренного. Добровольная смерть.
– Я не смогу… Не буду… добровольно… Нет! – кричал он.
– У меня есть то, что тебя заставит, – сказал этот человек, показывая юноше небольшой кинжал.
Дальше пришельцы не слушали его плач и причитания, но шум этот поднимал в Ошае волну гнева. Как он смеет? Ничтожный! Игалэ тоже рассердилась. Она встала с колен, подошла и ударила его по затылку своим тяжелым посохом. Он упал. И воцарившаяся тишина стала отрадой сердцу Ошаи.
– Что ты наделала, глупая женщина? – Непривычного цвета серые глаза седого человека горели яростью на бледном лице. – Мы не сможем пробудить ее без его жертвы!
– Вам нужна жертва – я найду ее! – ответила Игалэ, и Ошая одобрила такой поступок: если нужна жертва добровольная, то они приведут того, кто не будет оскорблять Богиню своим страхом.
– Ты не поняла! Нужна кровь Одаренного!
– Того, в ком огонь? – спросила Игалэ; она знала, о чем говорит этот человек, но Ошая не знала.
– Да!
– Тогда
Седовласый с удивлением посмотрел на нее, пожал плечами, а затем кивнул, и они стали окружать Спящую.
В ногах ее стал человек со множеством длинных черных кос, с левой стороны, у сердца Эт'ифэйны – другой, невысокий и полноватый; у него тоже была длинная коса, но одна. Справа – худой и долговязый, со светлыми волосами, уложенными замысловато. У изголовья – тот, кого юноша называл Верховным, а рядом с ним еще один – красивый и юный, голубоглазый с белокурыми локонами, ниспадающими ниже плеч, с арфой в руках.
Когда они приготовились, Игалэ поднялась на помост и, отодвинув тело «отданной», крикнула Ошае:
– Чего ты ждешь, поднимайся и исполни то, для чего я жила!
Ошая вскочила на ноги и не взошла – взлетела наверх. Она вновь вытащила Меч Крови и направила его меж лопаток Игалэ.
Музыкант стал играть, что делали остальные, жрица не знала, но она точно знала, когда должна была опустить свой меч.
Храм наполнялся звуками, будоражащими сердце Ошаи, они были слаще любого пения посвященных. И она, побуждаемая этими звуками, привычным движением подняла меч над головой и с силой пронзила сердце Верховной Жрицы.
– Эт'ифэйна, пробудись! – услышала она слова, вынимая меч.
Ошая даже не потрудилась вытереть его, она положила оружие рядом с умирающей Игалэ и поспешно спустилась – она хотела видеть!
Грудь Богини приподнялась, Спящая стала дышать, затем открыла глаза – Эт'ифэйна пробудилась. И она – Ошая – это видела!
Глоссарий
