С другой стороны метательного орудия показался Майк Кахале. Его лоб был перевязан огромным красным бинтом. Он хромал. И все же каким-то образом добрался сюда с самого пляжа, да еще и меч со щитом где-то нашел.

— Майк, ты здесь! — с радостью закричал Октавиан. — Замечательно! Прикрой меня, пока я стреляю из онагра. После мы прикончим греческих вонючек вместе!

Майк Кахале оглядел авгура. Его одеяние запуталось в спусковом механизме, а украшения дымились из-за непосредственной близости к боеприпасам из имперского золота. Затем громила перевел взгляд на дракона, высоко парящего в воздухе, окруженного кольцами штормовых облаков. В конце концов, хмурый взгляд Майка обратился к Нико. 

Естественно, сейчас он попросит своего лидера отойти от онагра. И атакует их.

— Ты уверен, Октавиан? — спросил сын Венеры.

— Да!

— Ты абсолютно уверен?

— Да, идиот! Меня запомнят, как спасителя Рима. Теперь прикрой меня, пока я уничтожаю Гею.

— Октавиан, стой! — взмолился Уилл Солас. — Мы не можем позволить тебе…

— Уилл, — перебил его Нико, — мы не в силах его остановить.

Солас в неверии уставился на него. Нико вспомнил слова своего отца в Капелле Костей: «Некоторые смерти нельзя предотвратить».

Глаза авгура замерцали.

— Наконец-то до тебя дошло, сын Плутона. Вам меня не остановить! Такова моя судьба!

— Как пожелаешь, — Майк приблизился к орудию, встав между Октавианом и двумя греческими полубогами. — Центурион, делайте то, что посчитаете нужным.

Октавиан обернулся к онагру, намереваясь спустить задвижку.

— Хоть один хороший друг.

Нико обуял страх. Если онагр в самом деле выстрелит… если попадет в Фестуса… Неужели он позволит своим друзьям пострадать? Какие бы сомнения его ни мучили, а Сын Аида не сдвинулся с места. В кои-то веки он решил довериться мудрости своего отца. Некоторые смерти нельзя предотвратить.

— Прощай, Гея! — прокричал Октавиан. — Прощай, предатель Джейсон Грейс!

С этими словами авгур разрезал спусковую веревку своим ножом.

Нико даже глазом моргнуть не успел, как метательное приспособление устремилось вверх, подбросив Октавиана вместе с боеприпасами в небо. Крик авгура не стихал до тех пор, пока он не превратился в маленькую точку на пылающей комете, вздымающейся все выше и выше. 

— Прощай, Октавиан, — произнес Майк Кахале.

Он бросил Нико и Уиллу последний вызывающий взгляд, а затем развернулся и поковылял прочь.

Нико мог пережить смерть Октавиана. Он даже мог сказать ему: «Скатертью дорога». Однако, наблюдая за набирающей высоту кометой, его сердце постепенно уходило в пятки.

Пылающая точка исчезла в штормовых облаках… и последующий взрыв накрыл небо огромным огненным куполом.

На следующий день мало что прояснилось.

Джейсона и Пайпер, бессознательно падающих после взрыва, перехватили и безопасно доставили на землю гигантские орлы, а вот Лео так и не объявился. Домик Гефеста обыскал всю долину и обнаружил там обломки сломанного корпуса Арго II, однако от Фестуса и его хозяина не осталось и следа.

Монстры разбежались. Многие из них были уничтожены. Греки и римляне понесли тяжелые потери, но и вполовину не такие большие, как могли бы. 

Ночью состоялось заседание Совета Парнокопытных Старейшин, после которого Гроувер Ундервуд сообщил, что сатиры и нимфы больше не чувствуют ауру Геи. Природа более-менее вернулась к норме. План Джейсона, Пайпер и Лео сработал: богиня была оторвана от источника силы, убаюкана, а после разбита на атомы с помощью огненного взрыва Лео и кометы Октавиана. 

Мать-Землю разбили на столько частиц, что она больше никогда не сможет обрести сознание. Непосредственно земле это ничем не угрожало.