Осторожно держа голубя в ладонях, он подошел к нам.

— Как мы сможем узнать, странный он или нет? — спросил Гораций, переворачивая голубя, чтобы заглянуть ему под хвост, как будто ожидая увидеть там ярлык.

— Покажи его мисс Сапсан, — предложила Эмма. — Она это сразу поймет.

Итак, мы открыли чемодан Бронвин, сунули голубя внутрь и захлопнули крышку. Голубь заверещал так, как будто его живьем рвали на части.

Я поморщился и крикнул:

— Полегче, мисс С.!

Когда Бронвин снова открыла чемодан, в воздух взвилось облачко голубиных перьев, но самого голубя нигде не было.

— О нет, она его съела! — закричала Бронвин.

— Ничего подобного, — возразила Эмма. — Посмотрите под ней!

Мисс Сапсан поднялась и шагнула в сторону, и под ней действительно оказался голубь, оглушенный, но живой.

— Ну что? — спросил Енох. — Это один из голубей мисс Королек или нет?

Мисс Сапсан толкнула птицу клювом, и та улетела. Затем имбрина выпрыгнула из чемодана, проковыляла через площадь и громким криком разогнала всех остальных голубей. Она предельно ясно давала нам понять, что голубь, которого поймал Гораций, совершенно нормальный, как и все остальные голуби на этой площади. Нам предстояло продолжить поиски.

Мисс Сапсан направилась к собору, нетерпеливо хлопая здоровым крылом. Мы догнали ее на ступенях. Собор нависал над нами, взметнув в небо две колонны, обрамляющие его гигантский купол. С мраморных барельефов на нас гневно смотрели перепачканные сажей ангелы.

— Неужели нам придется осматривать весь собор? — вслух поинтересовался я. — Он ведь такой огромный.

— Ничего, справимся, — ответила Эмма.

Странный звук заставил нас замереть в дверях. Он напоминал доносящуюся издалека автосигнализацию и звучал то низко, то высоко, описывая плавные длинные дуги. Но в 1940-м году не было автосигнализаций. Это была сирена воздушной тревоги.

Гораций съежился.

— Немцы летят! — воскликнул он. — Смерть придет к нам с неба!

— Мы не знаем, что означает этот звук, — заупрямилась Эмма. — Вдруг это ложная тревога или просто проверка.

Но улицы и площадь стремительно опустели. Старики сложили газеты и тоже покинули скамьи.

— Они, похоже, не считают это проверкой, — кивнул в их сторону Гораций.

— С каких это пор мы боимся каких-то несчастных бомб? — поинтересовался Енох. — Хватит хныкать!

— Стоит ли напоминать, — подал голос Миллард, — что это не те бомбы, к которым мы привыкли в Кэрнхолме. Мы понятия не имеем, где разорвутся эти!

— Тем больше оснований хватать то, за чем мы сюда явились, и делать это как можно быстрее! — скомандовала Эмма и шагнула внутрь, вынуждая нас сделать то же самое.

Я был потрясен: изнутри собор выглядел еще более внушительным, чем снаружи. Несколько человек молчаливо молились перед алтарем, опустившись на колени, не обращая внимания на небольшие повреждения стен. Сам алтарь привалило грудой обломков. Сквозь оставленное бомбой отверстие в крыше в собор струился солнечный свет. На упавшей колонне сидел одинокий солдат. Он запрокинул голову и сквозь проломленный потолок смотрел на небо.

Мы медленно шли по проходу, и под ногами у нас хрустели обломки кафельной плитки и бетонная крошка.

— Я ничего не вижу, — пожаловался Гораций. — И вообще, здесь совершенно спокойно могут спрятаться десять тысяч голубей!

— Не смотрите, — произнес Хью. — Слушайте!

Мы остановились, напрягая слух, но вместо характерного воркования голубей слышали неумолчный вой сирены, на фоне которого уже раздавался глухой треск, напоминающий раскаты грома. Я приказал себе сохранять спокойствие, хотя мое сердце бешено колотилось, пытаясь вырваться из грудной клетки.

Это падали бомбы.

— Надо уходить, — произнес я, чувствуя, как меня захлестывает паника. — Где-то поблизости должно быть убежище. Или другое безопасное место, где можно переждать налет.

— Но мы совсем близко! — воскликнула Бронвин. — Мы не можем все оставить!

Следующий взрыв раздался совсем рядом, и остальные тоже занервничали.

— Возможно, Джейкоб прав, — произнес Гораций. — Давайте переждем в безопасном месте и вернемся, когда бомбежка закончится.