Примерно через час они спустились к поселку. «Прикольно, – отметил Гучко. – Этническая деревня, типа моей».

Год назад его банк купил базу отдыха – для отдыха. А чтоб бабло не тратить, соорудили там несколько изб, баньку по-черному, скотоферму, договорились с турфирмой, чтоб те за дольку малую возили туда иностранных и своих лохов. Особо на хавчике зарабатывали. На десять километров в округе – никакой жратвы, кроме как в местной столовке. Гречневая каша по пять баксов за тарелку уходит только так.

Вспомнив об удачном бизнесе, банкир ухмыльнулся.

– Пришли, – сообщил Берсерк, опускаясь на траву. – Теперь подождем.

– А чего ждать-то? – поинтересовался Гучко.

– Экскурсантов, – прорычал Берсерк.

Банкир глянул: круизный парусник был уже не так далеко. А на берегу его уже ждала толпа в этническом прикиде. Видать, новая группа. Хотя даже с первого взгляда ясно: за раз все точно не влезут.

– Бодрей гляди на жизнь, Свин! Уже скоро, – подбодрил Берсерк.

– Так я не понял, чего мы ждем? – напомнил Гучко, усаживаясь рядом.

– Скоро, Свин! Скоро драккар пристанет, и они сойдут на берег.

– А тогда что?

– Повеселимся, – пообещал Берсерк. – Любы ли тебе, Свин, добрые мужские забавы?

– Само собой! – подтвердил Гучко, полагая под «мужскими забавами» жратву, выпивку и девок.

– Вот это слова мужа, а не трэля! – Берсерк хлопнул банкира по спине. – А то я уж думал: ты только пиво жрать здоров.

– И пиво тоже, – скромно отозвался Гучко. – Хотя по жизни я водку предпочитаю. На крайняк вискарь.

Как позже выяснилось, у спутника Юрия Игоревича было другое представление о «мужестве», чем у питерского банкира из братвы. Знай об этом Гучко, он бы трижды подумал: стоит ли связываться с таким наемником.

Но о специфике взаимоотношений Берсерка с миром и высшими силами Гучко не ведал, а потому бесхитростно попытался выяснить, какие конкретно развлечения намерен предложить ему проводник.

В ответ получил туманную сентенцию, что, мол, боги замечают исключительно тех, кто делает дела в первом ряду.

Что ж, это нормально. Гучко и сам предпочитал быть первым. Первым – самые крупные куски и самые классные девки… Прищурясь, Гучко попытался разглядеть девок на берегу. Девки на берегу были, но для подробностей расстояние было слишком велико, потому пришлось подключить фантазию. А фантазия у Юрия Игоревича в плане траха была не только сама по себе богатая, но и опиралась на богатейший жизненный опыт.

Дабы поддержать разговор, Гучко попытался поделиться этим опытом с проводником, но попытка успехом не увенчалась.

Берсерк глянул на заговорившего о телках Гучко тем особым взглядом, после которого в морду прилетает плюха, а поскольку получать в морду от зверообразного наемника Гучко не хотелось, то он ограничил общение исключительно наблюдением за своим спутником.

А тот, сука, конкретно радовался жизни. И предвкушал будущие радости. Дышал глубоко, щурил и без того маленькие глазки, двигал могучей челюстью, будто беззвучно что-то напевал… В общем, выглядел полным придурком. Но, когда в придурке косая сажень росту, а кулаки размером с литровую кружку, назвать его придурком может только еще больший придурок…

«Выпавший» из колодца Санёк замер от восхищения. Ничего красивее он в жизни не видел. Застыв на каменном пятачке над пятисотметровой пропастью, Санёк мечтал только об одном. О дельтаплане. Чтобы упасть в прозрачную бездну и парить, парить над этим дивным миром…

– Пора! – воскликнул Берсерк.