— Я слыхал, что на Тортуге такие дуэли просто так устраивают, за деньги вроде, — вступил в разговор Платон. — У них там ущелье есть, вроде как речка посередке, вокруг камней больших навалено. Тянут жребий, входят с разных сторон, но вроде только с револьверами, и патронов всего двенадцать дают. Ну и воюют. Если никто никого не убил, то никто из бойцов денег не получает.

— Сам видел, что ли? — уточнил Байкин с явным недоверием.

— Нет, знающие люди рассказали.

— A-а, а то я подумал, что ты сам там воевал.

— Не, я — мирный, — не оскорбился на подначку географ.

«Ботаником» он при этом совсем не выглядел, скорее даже наоборот. Да и приходилось видеть, как наш географ стреляет. Хорошо стреляет, особенно из револьвера.

— Месяц назад здесь, на Бакланьем, еще дуэль была, — вступил в разговор лодочник, что сидел на носу баркаса. — Турок и какой-то наш залетный что-то не поделили в кабаке. Много стреляли, по всему острову. Турка под горой самой нашли, в нем шесть пуль, а наш к флагштоку вышел, но флаг поднять уже не смог, упал. Подошли к нему — а он уже мертвый.

— А выигрыш кому присудили? — заинтересовался я.

— А никому, все ставки вернули, только комиссию оставили. Вот если бы поднял флаг, то наш бы выиграл.

— Понятно.

На яхте при виде нас началась суета: они до сих пор в неизвестности пребывали. Платон не дал мне просто тупо таращиться на них, сказал:

— Поднимись, помаши, они тебя не видят.

Действительно, стоило подняться и махнуть рукой, как все команда заорала всякое приветственное. И орали до тех пор, пока лодка не подошла к борту яхты.

— Знал, что так будет, — протиснулся ко мне кок Серега. — Как ни отговаривали, но обед на всех готов. И это, старший… разрешишь вина открыть ради такого дела?

Чуть подумав, я кивнул. Вообще на борту сухой закон почти, разве что сидра немного позволяется после вахты, перед сном, это здесь традиция, но… я скосил глаза на Ивана, и тот незаметно кивнул, скорее даже глазами показал, что да, можно, ничего не нарушу.

— Доставай вино, — сказал я. — Будет у нас вроде как праздник. Пусть мой, но празднуют все.

— Ну как твой, старший? — даже возмутился кок. — Переживали за тебя так, что разве за сердце не держались. Для всех праздник.

— Ну и накрывай. А я мыться и переодеваться пошел.

На крутом трапе что-то в глазах потемнело. Вроде и всякое повидал, а вот такого нервного перенапряжения не помню даже. Слишком много всего стояло на результате этой дуэли, и все это многое сейчас разом наваливалось, напоминая о себе. Интересно, что будет, когда Аглая узнает? Не уверен, что получится скрыть, все равно информация разойдется. Острова здесь все как деревни, соответственно и проблемы как в них.

Бросил рюкзак на стол: потом разберу. Винтовку в шкаф, надо будет вечером почистить. Жара, вода, влажность — тут даже без стрельбы чистить и смазывать надо часто и регулярно, иначе оружие загубишь.

Сел в кресло, вытянул ноги, помассировал грудину — отлежал. Почти до пролежней. Умение лежать неподвижно бесплатным не бывает. Протянув руку, взял из держателя на стене графин с водой, сделал несколько больших глотков. Не то чтобы жажда, а просто как массаж изнутри получается, сразу легче. Потом выбросил из кармана пакетик леденцов на стол — без них или от жажды рехнулся бы, или себя шевелением выдал. Или в мокрых штанах вернулся. Давно выучил, еще когда служил. Покупал леденцы от кашля, «Холлс», кажется, самые «термоядерные» из всех ментоловых. Жажду отбивают напрочь.

Стащил рубашку, бросил под ноги. Выбросить ее, что ли? Уже не отстираешь. Потом подумал чуть дольше и сообразил, что может еще пригодиться. Постирать — и пусть лежит, потом можно будет опять с травой смешать.

Отмываться пришлось долго — вазелин смывался медленно, а следы зеленого на лице и того хуже. Тер, тер, мылил, мылил, в общем, как-то отмылся. В общих чертах, если сильно не присматриваться. Ладно, сойдет.

Черт, а я ведь действительно Павла израсходовал. Только сейчас окончательно дошло. Был он мне врагом, самым настоящим, и я его грохнул. А ведь приятно это осознавать. Не я начал конфликт, не я его развивал, и даже тот арест на лесной дороге скорее его рук дело, а не моих. Он вел дела с пиратами и контрабандистами, по своей воле, а я, то есть мы, что? Да ничего, это как самому начать в русскую рулетку играть: чья вина в том, что рано или поздно перед стволом окажется камора с патроном? Вина игрока. Так что… все в рамках высшей справедливости, как мне кажется.

Сверху, с палубы, шум голосов, посуда звенит. Точно праздник готовится, никогда у нас команда так шумно на обед не идет. Ну да и ладно, мне тоже полезно будет расслабиться. Да и если приглядывает кто-то за нами, то пусть убедится в том, что мы ведем себя нормально, обычно есть повод — празднуем. А то излишняя тишина еще бы и подозрения вызвала.

Все, отмылся, оттерся. Переоделся в свежее, потоптался босыми ногами по покрытой плетеными циновками палубе — хорошо. Ладно, надо идти наверх.