– А я и не люблю. Просто сам, гхм, убиться – не могу, грех на душу большой, а я верующий. А добровольно под пули лезть не хочу, гордость не позволит.

  – Что это гордость не позволяет?

  – Не смогу я простить себе того, что заставлю слабака, который эту очередь выпустил, гордиться тем, что меня пристрелил, хотя умер я по своей воле. Ни за что не прощу такого. Лучше пусть знает, кто из нас сильнейший.

  – Хаха, нехорошо это, Петр Сергеевич, – сказал Гоша.

  – Ничего не могу с собой поделать, – пофигистично ответил тот.

  – Если ты такой верующий, чё на могиле молитву не произнёс тогда? – неожиданно даже для себя, задал я вопрос.

  – А… Слов никаких в голову не приходило. Я ведь уже почти начал его радостью и стремлением наполняться, а тут такое… Наверное, у него действительно была веская причина жить. На вряд ли у кого-либо из нас такая найдётся. Хотя, стоп, Санёк, у тебя же там, гхм, какая-то мечта есть, а?...

  – Откуда ты знаешь? – изумился я.

  – Про это многие в Соглашении говорили, просто так парень на опаснейших мутантов кидаться не станет.

  – Вот-вот, – вдруг подключился Георгий. – Что за мечта такая? Говори, раз уж тут на откровения потянуло.

  Я призадумался. А стоит ли? Ведь всё равно это дело прошлое и уже несбыточное. Да и Гоша вроде знает, да вот только забыл, наверное. Ну раз уж всё равно терять нечего, почему бы и нет:

  – Хм, о чём я мечтал? – неохотно начал я. – О семье мечтал. Но сначала хотел комнату купить. Ха, помните, у нас ведь есть такие, большие и свободные, которые ещё с тех времён остались, или те, в которых раньше еда хранилась, а теперь нет ничего, они ведь тоже свободные, и немалые к тому же. Вот я одну из таких купить и хотел. Ту, что под 58-м номером была…

  – А чего именно эту? – встрял Петя.

  – А она подальше от бара, – все немного усмехнулись. – Вот её и хотел, насколько помню, она, вроде, тридцать миллионов стоила, – со стороны Гоши послышалось: “с половиной”. – Ну во, тридцать с половиной. Сначала её хотел купить, чтобы иметь свою комнату, четырнадцать квадратных метров, там как-нибудь обустроиться, много ведь всякой бытовой фигни с прошлых времён осталось, а после уже и о семье подумать. Думал охоту бросить, зажить, даже в наше время, нормально. Я ведь, не выживать… я жить хочу.

  Сказав это, я замолк. Вдруг Пётр сказал:

  – О как, значит, гхм, комнату себе уже выбрал, а жену нет. Нет ну так нормально, по-мужски, – я прямо почувствовал, как все улыбнулись, даже я.

  – Не, ну так верно же, мало ли, вдруг невесту себе выберет, а приглашать нет куда. Вот поэтому сначала жилище нужно, а то где ещё этим делом заниматься, – все снова улыбнулись.

  Петя даже посмеялся, после чего добавил:

  – Хаха, да-а, не, ну а если серьёзно, то мечта у тебя хорошая. Только вот, гхм, как в наше время заживёшь? Уже никак.

  – Есть и ещё один неисполнимый пункт в этой фантазии, – я был уверен, что это сказал Антон, до сих пор он никак не показывал своего присутствия, а тут вдруг присоединился к разговору. – Со вчерашнего дня, с того момента как ты покинул пределы Спортивного Соглашения, она неосуществима.

  Все замолчали. В данный момент он был на все сто процентов прав. Я мог бы ответь и нормально, по-человечески. Но осознание этой правды придало некой злости, что ли, хотя на кого злиться, на себя только. Однако ответил я отнюдь не положительно:

  – И без сопливых знаю, – сказал я и отвернулся. Со стороны входа мне прилетел только смешок.

  – Эх, Антоха, а что ты всё время придираешься? Сам-то зачем поехал, я ведь только чуть-чуть замолвился. Я твоей реакции вообще не…

  – Захотел и поехал, какое дело-то? – вдруг прервал он Гошу. Его голос впервые показался мне взволнованным, теперь в нём действительно присутствовали нотки, выдающие его за человека. – Будем считать, что мне там скучно стало. Такой ответ вас устроит.

  И снова он был спокоен.

  На этот раз смешок полетел со стороны Гоши.

  – Послушайте, Георгий Васильевич, а вы почему так вдруг в Минск сорвались. Вы и не объяснили толком, – неожиданно задал вопрос Пётр.

  – Мужики, я же уже говорил, зовите меня просто, Гоша, мы уже далеко не в Бресте. Хоть в это и трудно поверить. Кажется, только один день прошёл, а уже столько произошло. А чего я сам рванул? Ну, я же вроде уже говорил, да и добавить нечего. Власть почти потеряна, а без меня это поселение точно сгинет, как бы самовлюблённо это не звучало. А мне, знайте ли, как-то не улыбается выживать там и смотреть, как гибнет последние оплоты общества. А в Минске я не знаю что есть, по-любому лучше, нежели у нас. Как наш путник сказал, там Жизнь, да и по всей Беларуси она осталась. Следовательно, можно попытаться, почему бы и нет? Вот я и решил, лучше уж в столице помирать. Да и вообще, Саньку помочь хочу…

  – Кстати точно! – воскликнул Петя. – Саня, мечту-то ты рассказал, а зачем в Минск намылился никто из нас, кроме Гоши, гхм, не знает.