– С местными дельцами пообщаться надо.

– Как вы себе это представляете? Я заявляюсь к нему домой и говорю: дайте поковыряться в вашей голове? Смешно!

– Было бы смешно, если бы не было так грустно. С меня начальство спрашивает.

– Я дал вам зацепку, ниточку. Это вы должны размотать клубок, а я не кадровый сотрудник ФСБ.

– Понимаете, после присоединения Крыма служба наша находится в стадии становления. Сотрудники новые, переведённые из других регионов, налаженной агентуры нет, в местных особенностях ориентируемся недостаточно.

– Расклад откровенный.

– Василий Лукич сказал, на вас можно положиться.

– Для помощи нужны определённые условия. Например, близкий контакт, чтобы я рядом был, его мысли прочитать мог. Да и то не факт, что сумею. Вот сможете вы сделать так, чтобы я рядом был, полметра буквально – на полчаса. В пять минут не получится.

– Сложно. Надо подумать, как организовать.

– Только быстро надо, камешки могут дальше уйти. Надеюсь, вам понятно, что под камешками я подразумеваю бриллианты?

– Конечно.

– И что в Крыму только перевалочная база?

– С чего такие выводы?

– Народ здесь бедно живёт, хуже, чем в России. Олигархи, если и были, вовремя свалили на Украину, если не в дальние страны. Кто сможет купить бриллианты? Вот вы сможете?

– Свят-свят-свят! Откуда такие деньги?

– На золото есть металлодетекторы, да и то не все могут работать с цветными металлами. Бриллианты ни одним аппаратом не обнаружишь. Полагаю, их не так много, но по объёму в спичечную коробку поместятся. Зато стоимость их велика, очень удобный товар для вывоза за границу.

– Да вы просто аналитик!

– Оставьте. Канал этот работает, скорее всего, уже давно. Для вывоза бриллиантов – в ту же Голландию, Бельгию – серьёзный, проверенный канал нужен. Такой за три месяца не создать.

– Хотите сказать, что всё было организовано ещё до присоединения Крыма?

– Именно так.

– И погранцы сменились, и таможенники…

– Простите, не понял…

– Украинские пограничники и таможенники часть архивов вывезли, часть уничтожили. И потому нельзя проверить, кто, сколько раз и куда выезжал.

– М-да, действительно. И с соседями говорить нельзя, тут же могут фигуранту донести.

– Доктор, вам бы оперативником работать.

– Мне моя работа нравится.

– Так, задачу понял, поеду к начальству. Будем думать, как организовать вашу встречу.

– Тогда до встречи. «Наружку» установили?

– И «наружку», и телефон прослушиваем, и интернет-адрес под контролем. Обложили плотно.

– До свидания.

Пётр уехал, а Володя созвонился с Оксаной.

– Искупалась, на пляже загораю, – отозвалась та. – Подойдёшь?

– Пожалуй, загорать уже поздно: одиннадцать часов, сгорю только. Выходи на набережную, встретимся у мола, ну, где маяк старинный.

– Ага, поняла. Через пять минут буду.

Оксана была весёлой, волосы после купания мокрые.

– Куда направимся?

– Мы же хотели на канатке покататься, с высоты красотами полюбоваться.

– Едем!

Нижняя станция канатки была в Мисхоре, посёлке городском. Протяжённость канатки с одной промежуточной станцией была почти три километра, разница в высотах нижней и верхней станций – тысяча двести метров. Перед самым плато Ай-Петри кабинка шла круто вверх, и женщины от избытка чувств взвизгивали.

С видовых площадок обзор был великолепный, видна была не только Ялта, но и Симеиз, Голубой залив, Аю-Даг, хребет горы Кошка.

Вдоволь налюбовавшись красотами, Володя с Оксаной навестили восточный базар, располагавшийся здесь же, наверху. В кафе они попробовали