Пётр дождался, пока хозяин допишет заявление, забрал лист, прочитал.

– Сгодится.

Мартьянов шумно выдохнул. Он, хоть и был жуликом и полицию не любил и боялся, сейчас был благодарен, что силовики прибыли вовремя, может быть, впервые в жизни.

– Гражданин Мартьянов, мы ещё не закончили. Вы не хотите добровольно выдать ценности, полученные вами незаконно?

– Всё здесь, перед вами. – Мартьянов показал на деньги и золотые изделия, лежавшие на столе.

Пётр поморщился:

– Мартьянов, вы знаете, о чём идёт речь, не ломайте комедию.

В глазах Мартьянова промелькнул страх.

– Нет у меня никаких ценностей, клянусь своим здоровьем. Можете искать.

– Поищем.

Пётр провел беглый осмотр дома, но ни тайников, ни ценностей, ничего противозаконного – оружия, наркотиков – обнаружено не было.

Мартьянов при обыске вёл себя спокойно, даже безучастно. Но когда Пётр предложил выйти на улицу, чтобы осмотреть двор и постройки, он возмутился:

– Меня обыскали, дом! Вы же сами видите, нет ничего!

– И всё-таки я настаиваю.

Пётр при свете фонаря осмотрел сарай, подошёл к собачьей будке.

Цербер нагло дрых, даже всхрапывал. Мартьянов от злости пнул пса, но тот никак не отреагировал на пинок, даже не пошевелился. Видимо, доза снотворного была велика.

– Предлагаю ещё раз добровольно выдать контрабанду, зачтётся, – предложил Пётр.

– Нечего мне выдавать, я чист перед законом.

Пётр посветил фонарём в будку: на подстилке были разбросаны клочья собачьей шерсти, пахло псиной. Он поднял луч фонаря вверх и заметил, что под крышей будки была ниша, там что-то лежало. Пётр протянул руку и нащупал какой-то предмет. Зацепив его пальцами, он вытащил этот предмет.

– Обращаю внимание понятых – мною из тайника извлечён предмет.

Сосед Дмитрий уставился на небольшую пластиковую коробку из-под лекарств.

Володя стоял рядом с Мартьяновым – мысли того лихорадочно метались.

«Тайник! Я же был уверен, что они в собачью будку не полезут! Такое ощущение, что в будке «следак» искал целенаправленно, а в доме – для проформы. Никто, ни одна душа не знала о тайнике! Я всегда делал закладки вечером. Пёс был спокоен, посторонних рядом не было. Что произошло? Курьера взяли, и он меня сдал? Но он не знал, где я храню камни! Что за невезение! В один и тот же вечер – грабёж и этот, с обыском. А может, и не грабёж это был, а подстава? Повод, чтобы проникнуть в мой дом без ордера? Буду всё отрицать. Коробка не моя, и что в ней, не знаю».

Хриплым, враз осевшим голосом Мартьянов сказал:

– Я в первый раз вижу эту коробку! Мне её подбросили.

– Кто? Собака никого не подпустит к будке! – возразил Пётр.

– Ага, вон она валяется без чувств! Её явно отравили. Может, разбойники!

– Отравить собаку они могли, но зачем им подбрасывать вам коробку?

– Вот у них и спросите.

– Спросим. А сейчас пройдёмте в дом, осмотрим находку.

Все прошли в дом, и Пётр приказал силовикам:

– Наручники на хозяина.

На запястьях Мартьянова щёлкнули наручники, и он посмотрел на Петра и силовиков с ненавистью.

На столе, под светом лампы коробочку открыли. В ней оказалась ещё одна, размером поменьше, обмотанная скотчем. Когда скотч разрезали и коробку открыли, то все присутствующие увидели прозрачные камни. Огранённые, они отражали свет, играли, пускали зайчики.

– Мартьянов, что это?

– Не знаю, стекляшки какие-то. – Хозяин дома старался говорить спокойно, но голос выдавал его волнение, он срывался.

Пётр пересчитал бриллианты – их оказалось сорок штук. Пётр написал протокол изъятия вещдоков, понятые расписались.

– Всё! Мартьянов, едете с нами в полицию. Вы свободны, спасибо, – последнее относилось к соседу, Дмитрию.

Силовики под руки увели Мартьянова в микроавтобус.

– Идём, мы своё дело сделали, дальше пусть работает Следственный комитет.

Они подошли к переулку, где оставили машину.