– Скорей же забирайся в воду, мой мальчик!

Би соблазнительно потягивалась в джакузи, только на этот раз у нее был переливающийся всеми цветами радуги рыбий хвост, которым она била по воде, создавая волны.

Генри помедлил. Он взглянул на меня.

– Не надо, – хотела сказать я, но не смогла произнести ни слова. Я была деревом, и мои корни проросли сквозь мозаичный кафель глубоко в землю. Мне оставалось только беспомощно наблюдать, как Генри разделся и нырнул в воду к Би.

– Плохо, – прошептал голос рядом со мной. Это была Аннабель. – Плохо, что ты должна на это смотреть. Но с Генри всегда так. Тот, кто доверяет ему свое сердце, сам виноват.

В джакузи Би подплыла к Генри и обхватила его за шею своими тонкими руками.

– Теперь тебе стоило бы зажмуриться, – прошептала Аннабель. – Как глупо, что ты дерево.

Да, глупо. Генри и Би начали целоваться, а я ничего не могла с этим поделать. И убежать не могла.

– Тебе поможет только одно, Лив, – сказала Аннабель. – Ты должна проснуться.

Она указала на позолоченную стену, где рядом с водопадом находилась мятно-зеленая дверь. Моя дверь.

Слава богу. Это всего лишь сон. Мой сон. Что, однако, не мешало Генри и Би тискаться дальше. Они тесно прижались друг к другу, и Генри запустил одну руку в ее волосы, а другую...

– Просто проснись, – мягко произнесла Аннабель, и я так и сделала.

Почему во сне нельзя сразу понять, что ты спишь, даже если ты дерево? Это безумие. Мое сердце все еще неестественно быстро колотилось, и я придвинулась немного ближе к Миа. Будильник показывал полшестого, целый час до подъема. Миа дышала спокойно и ровно. В эту ночь она снова связала наши ноги скакалкой, и в том числе поэтому я уснула без опасений. Снаружи в коридоре караулил Грейсон, возможно, даже снова с Генри. В конце концов, прошлой ночью он же составил компанию Грейсону.

На мое СМС «А сливает Леди Т инф. Л.» (на моем убогом телефоне было все плохо с клавиатурой, поэтому приходилось сокращать) он ответил: «Меня это, честно говоря, не удивляет. Это же А.» И смайлик. Я хотела написать в ответ что-то вроде: «Табакерка у меня. Что делать?» – но потом передумала. Во-первых, слово «табакерка» было таким длинным, что я набирала бы его битый час, а во-вторых, если бы он хотел, чтобы я ему ответила, то задал бы вопрос. Но он этого не сделал. Кроме того, у меня были другие заботы. Благодаря Леди Тайне, вся семья теперь знала, что мы с Грейсоном состоим в клубе разбитых сердец, о чем всех любезно уведомила Флоренс.

Мама немного обиделась, что узнала обо всем не от меня, но старалась не подавать виду.

– Я знаю, что такое первые любовные страдания, Мышонок. – Она погладила меня по голове. – Но поверь мне, подобное чувство ты будешь испытывать еще не раз в своей жизни.

Супер. Если в ее словах и было утешение, то я его не заметила. Однако Грейсону она сказала то же самое и тоже погладила по голове. Его взгляд был непередаваемым. Оказалось, что я еще в состоянии смеяться.

– Мне нравился этот мальчик. – Лотти пекла для нас с Грейсоном утешительные кексы, пока мама была занята поглаживаниями. Лотти тоже чуть- чуть обиделась, что я ничего не сказала, и поэтому ее выпечка опоздала на целую неделю. По крайней мере, для меня. Для Грейсона же все было еще свежо. – И... э-э... Эмили, определенно, тоже очень милая. Даже если она не всегда это показывает.

– Да, она действительно хорошо шифруется, – ответил Грейсон, который выглядел так, будто уже один запах шоколада его полностью утешил.

Кексы свидетельствовали о том, что Лотти не приняла все это близко к сердцу. Если бы она действительно переживала, то испекла бы свои всесезонные ванильные полумесяцы – на особенно тяжелый утешительный случай.

– Как я сказала, мне нравился Генри, – объяснила она, помешивая шоколад в большой кастрюле, стоявшей на плите. – Но, наверное, так лучше. Мужчины только усложняют жизнь. И они такие странные. Возьмем, к примеру, Чарльза. Он неделями не проявлял ко мне никакого интереса, а теперь вдруг снова захотел встретиться.

Что, конечно, объяснялось исключительно ревностью к несуществующему Джонатану. Казалось, тот факт, что Лотти упорно отрицала знакомство с каким-либо Джонатаном, только усугубляет дело. Мужчины, действительно, странные.

Миа чуть-чуть пошевелилась во сне. Она была единственной, кто понял истинную причину моего молчания.

– Такое происходит, когда влюбляются по-настоящему, – сказала она. – Я считаю Генри действительно классным, но он, наверное, идиот, раз больше не хочет быть с тобой.

Больше она эту тему не затрагивала. Вместо этого перед сном она предприняла еще одну попытку вычислить Леди Тайну. Я рассказала ей о