учитель кунг-фу из Калифорнии, не ходил в таком виде даже на Хэллоуин.

– Ладно, – все еще посмеиваясь, сказал Генри. – Я согласен даже на утку в кисло-сладком соусе.

– Большое спасибо, мистер Ву, – торопливо добавила я и взмахом руки заставила исчезнуть его и целый ресторан.

Вместо этого мы оказались в маленьком парке в Беркли-Хиллз, в Калифорнии: пару раз я уже приводила сюда Генри во снах, так что этот сценарий первым пришел мне на ум. Отсюда открывался чудесный вид вниз на бухту. Прямо перед нами садилось солнце, а небо словно было залито всевозможными яркими красками.

Лицо Генри все еще оставалось недовольным.

– В ресторане чертовски вкусно пахло, – заявил он. – Теперь у меня урчит в животе.

– У меня тоже, но полным он все равно не станет, сколько ни ешь. – Я плюхнулась на скамейку. – В конце концов, это всего лишь сон. Черт, я не сказала мистеру Ву новый пароль. Кто знает, кто подглядывал мне через плечо.

– Да ладно, «Потешные шапочки с панталонами» – очень креативный пароль. – Он что, снова смеется? – Я думаю, никто не может подойти так быстро.

– Это были «Домашние тапочки с помпонами». – Я тоже едва не рассмеялась.

– Честно? У тебя совершенно отвратительный почерк, – сказал Генри и сел рядом со мной. – А сейчас мне бы хотелось услышать, от кого ты бежала. И почему я не получил свой приветственный поцелуй.

Я тут же снова стала серьезной.

– Это опять был тот... шорох. Разве ты не слышал?

Генри покачал головой.

– Но он правда был. Невидимый и злобный. – Я и сама заметила, что мои слова прозвучали, как в дешевом ужастике. Ну и ладно. – Шорох и шепот, все ближе и ближе. – Я вздрогнула. – Точно такой же, как тогда, когда он гнался за нами, а ты спас нас во сне Эми.

– И где именно ты его слышала?

К сожалению, по лицу Генри невозможно было понять, о чем он думает.

– В следующем коридоре с левой стороны. – Я неопределенно махнула рукой в сторону моря. – Думаешь, это была Аннабель? Уверена, она сочла бы замечательной идею стать невидимой и зловеще шуршать. Или это был Артур. Он спит и видит, как бы запугать меня до смерти.

И я не могла винить его за это. В конце концов, именно я сломала Артуру Гамильтону челюсть почти восемь с половиной недель назад. Звучит ужасно, я знаю, но вот что я вам скажу (объяснять не буду – слишком долго и сложно): он это заслужил. Артур слишком часто меня использовал, так что я ни о чем не жалела. Потому что на самом деле злодейкой в этой истории оказалась его подруга Аннабель. Или просто психопаткой, как выяснилось впоследствии. Политически корректно это называлось «острое полиморфное психотическое расстройство с симптомами шизофрении», в связи с чем она теперь жила далеко от Лондона в закрытом психиатрическом учреждении и больше никому ничего не могла сделать – разве что во сне. Аннабель была твердо убеждена, что это демон дал нам возможность встречаться друг с другом во снах и сделал наши сновидения осознанными, очень коварный демон ночи из дохристианских времен, который стремился к мировому господству, не меньше. К моему счастью, захват мирового господства был провален задолго до того, как Аннабель надумала при содействии Артура пролить для этого мою кровь. (Я же говорила, это долгая и запутанная история![2]) Вера в демона была одним из симптомов болезни подруги Артура, и я была очень рада, что этот демон существует только в больном воображении Аннабель, потому что у меня были принципиальные проблемы с верой во всякие сверхъестественные феномены, и, в особенности, в демонов. По-настоящему убедительного объяснения всех этих сонных штук я так и не получила. Для простоты они проходили у меня в категории «совершенно логично объяснимые психологически-научные явления, которые, к сожалению, пока что не могут быть объяснены в связи с текущим уровнем развития науки». Это было более разумным, чем верить в демонов. Даже если тот шорох на короткое время поколебал мои убеждения... Однако я не хотела бы упоминать об этом при Генри.

Который все еще ждал, пока я поговорю с ним.

– В следующем коридоре с левой стороны, – повторил он.

Упоминание Аннабель и Артура он предпочел пропустить мимо ушей. Генри с неохотой говорил об этой парочке, потому что до того, что случилось в вечер Осеннего бала восемь с половиной недель назад, они были одними из его лучших друзей.

– И ты была там, потому что... – вопросительно посмотрел он на меня.

– Потому что я должна была кое-что уладить. – Я неловко почесала руку и невольно понизила голос до шепота. – Кое-что совершенно неприличное. Я хотела... нет, я должна была кое за кем проследить во сне.

– Это не аморально, а очень практично, – заметил Генри. – Я постоянно так делаю.

– Правда? А за кем ты следишь? И почему?

Он пожал плечами и посмотрел в сторону.

– Иногда это может быть довольно полезно. Или даже весело – как получится. И за кем ты хотела... э-э... должна была проследить?