ждать в прямом смысле стоя в Суду, на кораблях? Едва ли. Тогдашние «моноксилы», пусть даже с нашивными бортами – это не круизные яхты, на них нет ни кают, ни камбуза, ни гальюна. Это просто лодки, только большие. Ни поспать, ни приготовить поесть, ни удовлетворить еще какие неотложные потребности на них нельзя – особенно для женщины. Все это делалось на берегу – а в данном случае «берег» представлял собой каменные стены, поднимающиеся от самой воды. Невозможно представить, чтобы женщина, да к тому же княгиня, неделями спала на досках днища между скамьями, немытая, под палящим южным солнцем, питаясь чем придется и справляя нужду с борта на глазах у всей гавани. И заодно ее огромная свита-дружина: одна официальная делегация состояла из сотни человек, а еще ведь были отроки-гребцы самих ладей. Такое «стояние» если не парализовало бы работу всей гавани, то, по крайней мере, очень бы ей мешало. Поэтому под стоянием в Суду, вероятно, надо понимать долгое ожидание. Что можно сказать об этом?
Г.Г. Литаврин, специалист по средневековой истории южных славян, Византии и русско-византийских связей, академик РАН, выдвинул гипотезу, согласно которой первая из двух ежегодных экспедиций отправлялась из Киева в Константинополь в начале-середине мая и прибывала на место в начале июня. Таким образом, Ольга должна была прибыть в Константинополь в начале июня. Однако император принял ее лишь 9 сентября – три месяца спустя. Сейчас мы попытаемся ответить на вопрос: почему ей пришлось так долго ждать? В этом видят, с одной стороны, пренебрежение императора к гостье, а с другой – причину ее недовольства визитом. Так ли это?
Знаменитый исследователь Ф.И. Успенский в своем труде «История Византийской империи» отмечает факт: посещение Ольги обозначено на греческом языке выражением, имеющим смысл «нашествие с враждебной целью» или «военный поход». Если корабли Ольги в заливе были приняты за очередное нашествие русов (зрелище почти привычное), то неудивительно, что им пришлось постоять там «до выяснения». Непонятно только, почему императорский флот, который базировался в Константинополе (гавань военных кораблей – прямо у входа в Суд), в таком случае не вышел навстречу. Могла бы состояться эпическая битва…
Но подобное заблуждение греков выглядело бы очень странно, поскольку такие вещи, как международные посольства, не делались врасплох. У византийцев на этот счет был разработан порядок: церемония приема иностранного посольства начиналась сразу, как только оно достигало границ Византии. Уже там его встречали представители императора с подарками, и такие же встречи повторялись во всех городах по пути до столицы.
Если этот порядок соблюдался и в случае с Ольгой, стало быть, царская делегация должна была ее встретить в первых греческих владениях: как минимум на границах с Болгарией, а то и вовсе в устье Днепра. И если все шло установленным путем, то задерживать ее для долгого стояния в Золотом Роге не было причин. Может быть, она не предупредила? Но в дипломатических отношениях с греками русы состояли уже полвека, а то и больше. Каждый год ездили купцы: с золотыми и серебряными печатями, с грамотами и дарами. И если бы Ольга пошла на такое вопиющее нарушение протокола, как визит без предупреждения, то она была бы не «мудрейшая из всех человек», как ее обозначает летопись, а совсем наоборот… Тогда и обижаться было бы не на что: сами виноваты.
Так что, вероятно, о ее визите знали заранее и все шло по протоколу. Причина ожидания могла быть самая банальная: «записаться на прием» раньше не вышло, ибо император был человек весьма занятой. У него было много обязанностей по управлению государством, присутствию на церковных церемониях, приемах послов и так далее, а к тому же он был любителем ученых занятий и писал научные труды. Выглядит правдоподобным, что «свободное окно» для приема вновь прибывших могло найтись лишь три месяца спустя.
Но есть еще одно соображение. Согласно церковной легенде, Ольга приехала в Царьград креститься, что и осуществила. Этот факт иногда пытаются оспаривать, ссылаясь на то, что император Константин Багрянородный, при котором состоялся ее визит, оставил подробное описание этих приемов, но о крещении ее не упомянул. Здесь можно возразить следующее: Константин писал обрядник, то есть подробную инструкцию для своего сына-соправителя Романа, как нужно проводить те или иные церемонии, церковные и светские. Возможно, описание приема Ольги попало туда из-за своей уникальности: я не встречала упоминания о том, чтобы в Константинополь приезжала на переговоры лично глава какого-либо иного государства (кроме пытавшегося замириться Симеона болгарского), к тому же женщина. В этом описании нет ни слова о причинах приезда «Эльги Росены» и содержании беседы, который император вел с княгиней в частных покоях своей жены-императрицы. Сам жанр данного текста не давал оснований упоминать о крещении.
Видный исследователь А.В. Назаренко в своей большой статье «Мудрейши всех человек: крещение княгини Ольги» приводит догадку, что если княгиня приняла крещение еще до своего приема во дворце, то это могло произойти 8 сентября, в праздник Рождества Богоматери. И эта догадка позволяет нам предложить еще одно объяснение задержки. Как известно, крещению взрослых людей должно предшествовать оглашение – ознакомление с христианскими догматами и правилами. Есть современные рекомендации православной церкви о том, что оглашение должно состоять из двенадцати бесед. В «Житии великой княгини Ольги» (Степенная книга царского родословия) указано, что патриарх (там это отнесено ко времени после крещения) беседовал с ней. Перечисление предметов – о Ветхом и Новом Завете, о втором пришествии, о посте, молитве, добродетельной жизни и так далее – образует блок вопросов, которого вполне хватит на двенадцать встреч. Разумеется, это нельзя считать подлинным свидетельством общения Ольги с патриархом, но эти темы бесед с новообращенными за тысячу лет не изменились. Допустим, патриарх, тоже человек занятой, мог уделить княгине время один раз в неделю. Получается двенадцать недель. То есть примерно два с половиной месяца. Если, прибыв в Константинополь в начале-середине июня, Ольга сразу заявила патриарху о своих намерениях, то эти беседы как раз и заняли бы двенадцать недель до Рождества Богородицы – 8 сентября. А 9 сентября – ее прием у императора, и эта дата уже не гадательная, а совершенно точная, историческая.
Так может, император мог бы принять Ольгу еще до крещения? Допустим, мог бы, но это было не в ее интересах. Крестившись и получив в качестве
