исчезнуть. Ее скелет размягчался, как разогретая пламенем свеча, таял, неожиданная мягкость пронизала каждый ее член. Что за странное чувство! Может, ее руки отвалятся и пальцы осыплются один за другим, раз исчезла опора и им не на чем больше держаться?

Она зашаталась, ноги отказывались ее держать. Внутри нее все словно освобождалось от оков льда. Ее органы, наверное, истекали кровью внутри нее. Кровь, должно быть, каплями выступала на их поверхности, стекала ручейками, скапливалась в лужицы, липкие и теплые. Что за ужасная мысль! Но ничего не поделаешь, такое у нее было чувство. Оттаивание нутра продолжалось. Она вспомнила сказку про принцессу с каменным сердцем. Кусок кремня, твердый, тяжелый, внедрился в ее грудь, словно дробь.

Вот таким камнем и было ее тело. А теперь оно превращалось в кровь, в жидкость и, плещась, возвращалось к самому себе, сумрачное и теплое. Разогретое изнутри, точно котел, кипящий в пещере злой колдуньи.

– С вами все в порядке? – спросил Карл. – У вас такой странный вид.

– Со мной все хорошо.

Ей вспомнилось, как солнце зажгло в ней пожар в то утро, когда она проснулась и обнаружила, что в ее комнате тепло и светло, а лучи льются на ее кровать, прямо на нее. Тепло было добрым. Оно прогоняло сырость и хмарь. Сырость и хмарь – ей вдруг стало страшно. От сырости и хмари она может заржаветь или замерзнуть. Ей нужно солнце. Что-то должно быть рядом, светить ей, согревать, разгонять сырость. Что-то извне. Внутреннего огня мало. Он слишком быстро гаснет, не успевая ничего растопить.

Барбара сжала губы. Она уже чувствовала, как все внутри нее возвращается в прежнее замороженное состояние. Все ее внутреннее тепло израсходовалось, кончилось. Оно покинуло ее так же внезапно, как и пришло. Холод опять вступал в свои права.

Она содрогнулась.

– Холодно.

– Да. Нам лучше пойти. – Карл убрал руки.

– Подожди.

Он остановился в недоумении.

– Подожди. Меня. – Она торопливо ступила вниз, на шаг ближе к нему, и пошла рядом. – Чертов ветер.

– А.

Барбара потерла плечи.

– Я замерзаю. Когда придем, сварим кофе.

– Ладно.

– Карл, не спеши. Подожди меня.

Карл замедлил шаг и стал ждать, когда она догонит. Он был такой большой – и двигался так быстро, круша ногами склон. Она испугалась – холодного ветра, обступивших их скрюченных, молчаливых деревьев. Они были одни на мили вокруг. Только они, немые деревья, и ветер, и туман, сходящий с неба и скрывающий солнце. А что, если Карл бросит ее? Что, если они потеряют друг друга? И она останется тут одна?

– Черт возьми! – сказала Барбара. – Я не могу бежать так быстро, как ты.

– Простите.

Она запыхалась, раскраснелась. Карл озадаченно смотрел на нее. Она шла, опустив голову, тщательно выбирая место для следующего шага. Неужели опять сердится? Что он сделал не так на этот раз? Карл покачал головой. С ней никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Может быть, он читал слишком долго.

– Скоро спустимся, – тихо сказал он.

Она кивнула.

– Наверное, мы слишком долго пробыли наверху. Когда я читаю, я забываю о времени. Это странно. То, как время то удлиняется, то укорачивается в зависимости от того, чем вы заняты. Как в кабинете у дантиста. Каждая секунда кажется часом.

Он бросил на нее взгляд, но она не ответила.

– Это не простая иллюзия, – продолжал он. – Кажется, Эйнштейн говорил об этом в своей теории. Об эластичности времени.

Некоторое время они шли молча.

– В следующий раз можно покороче. – Карл грустно прижимал к себе свой пакет. – Простите, что я заставил вас так долго слушать. Я вижу, вы на меня сердитесь.

– Не сержусь.

– Я же вижу.

– Как?

– По вашему виду.

– А какой у меня вид?