Подожди. Это важный звонок…

И, прежде чем блондинка начала доказывать обратное, Келла ответил на телефонный звонок. Та тут же прислушалась – она всегда была жутко любопытной.

– Да?

– Это я, – раздался в трубке голос менеджера Андрея.

– А я думал, это не ты, – серьезным тоном проговорил барабанщик, одной рукой обнимая Нинку. – Я думал, это пробудились демоны ада.

– Ты где? – бархатным голосом поинтересовался Андрей, привыкший не обращать внимание на идиотские шуточки подопечного.

– А что? – насторожился тот мигом. Контроль менеджера его порядком раздражал.

– Значит, не в студии. А Кей где? – задал новый вопрос тот.

– Я ему не пастух. Откуда мне знать, где он может шариться. Так что ты хочешь?

– Я по поводу обложки нового альбома еду сейчас к художнику одному.

– К Томасу? – радостно спросил Келла.

– Вы знакомы? – удивился менеджер группы «На краю».

– Нет, про него Кей рассказывал. Немного. Однажды, – путано объяснил парень.

– Кей с ним знаком? Странно, но неважно, – проговорил Андрей. – В общем, я еду сейчас к этому Томасу домой, он покажет мне наброски, и мне хотелось бы увидеть там кого-нибудь из группы. Кажется, Кей и Филипп больше всех спорили насчет обложки.

– Ну, так их и ищи, я занят. Мне по фиг на обложку. Вы можете от руки нарисовать там корявых упыриков, и я ничуть не расстроюсь, – отозвался Келла. Нинка хмыкнула, но продолжала подслушивать, машинально поглаживая парня по предплечью.

– Опять в клубе веселишься? – поинтересовался менеджер.

– Почему опять? – отодвинулся от оттопыренного Ниночкиного уха барабанщик. – Я… я со своей девушкой.

– Ах, с девушкой, ну что ж, тогда не буду мешать, – откровенно смеясь, сказал звонящий, – если что, передавай Кею, чтобы связался со мной, пусть к этому Томасу подъедет. До связи. Привет девушке.

– От тебя я девушке точно привет передавать не буду, – усмехнулся Келла и спрятал телефон в джинсах.

– Красивый у мужика голос, – сказала Нинка и тут же засыпала музыканта вопросами. – Что ему надо было? Что он имел в виду под клубами? Почему передавать привет не будешь?

– Да я раньше часто туда ходил. Пока тебя не встретил, – очень неопределенно выразился парень. – А голос у этого чувака классный – так все телки говорят. Наш Андрейка – бабник жуткий, даже мне его не пере… – и опомнившись, он закашлялся, а потом продолжил: – На него женщины так и вешаются, а он рад со всеми заигрывать, ну и так далее.

– Бывают такие, – кивнула Нинка с видом знатока мужского пола. – У Катьки дядька такой же мачо. Хотя парень хороший, но не без дури. Кстати, – вспомнилось девушке, – и моей дурынде этот ваш Андрей понравился. Она его всю дорогу импозантным мужчиной называла и говорила, что, типа, это ее типаж. А, неважно, я ей потом мозги промою. А что там насчет твоего Кея? Его ждет… Томас, да?

– Вроде. Ну, может быть, он к нему и приедет, – пожал плечами Келла. – Кстати, мы такси ловить будем или ты хочешь на автобусик сесть, королева? Там бывает очень романтично. – Он вновь решил поцеловать ее, но девушка, коснувшись его щеки губами, немного отстранилась.

– Хочешь, мы съездим к Томасу? – мягким и ненавязчивым тоном предложила Нинка Келле. – А ты, кстати, в курсе, что он отец Кати?

– А, да, Кей рассказывал.

– Что-то тебе много Кей рассказывал. Странно даже. Так что, съездим к Радовым? Ты увидишь этого превосходного художника, обложечку. Поверь, Томас может такое нарисовать, что даже ты, мой котенок, будешь шокирован до глубины своей музыкально-барабанной души, – несколько перехвалила папу Кати Журавль, – и ты встретишься со своим другом Кеем.

«И я заодно с ним встречусь, с моим Кеечкой! Не упускать же мне такой шанс!» – вероломная Нинка все еще не теряла надежду затащить в свои сети и фронтмэна «На краю».

– Как скажешь, девочка моя, – весело согласился парень. – К Томасу так к Томасу. Повторим еще раз? – он имел в виду поцелуй.

– У Радовых дома. Поехали.

Таким образом, они и прибыли в квартиру Катрины, в которой и так уже было немало дорогих гостей, приглашенных ее непутевым папой по случаю какой-то там круглой даты, связанной с его изобразительным творчеством.

Томас просто не мог нарадоваться на вновь пришедших, особенно долго жал руку Келле, назвав его «современным и не боящимся никакой критики