замечаниями!

Мы молча вышли из дома, не говоря друг другу ни слова и пройдя по дорожке из разбросанных цветов. Я почти с садистским удовольствием наступала на лепестки, специально замедлив шаг, а Антон постарался обойти их – как и в тот раз, около реки, где он не наступал на цветы, когда шел к воде.

Экономка, выглянув из-за угла с телефоном в руках, видимо, на случай, если мой таинственной гость окажется опасным, проводила меня и Кея удивленным взглядом. Охрану все же не вызвала.

– Куда мы?

– Просто иди за мной.

Он кивнул.

Я, изучившая все местные окрестности, уверенно первой вышла за ворота и зашагала по узкой тропинке к небольшой, но очень уютной полянке, с двух сторон окруженной молодым лесом, а с третьей – монолитным забором, защищающим элитный поселок от проникновения на его священную территорию посторонних элементов. Четвертая же сторона светло-зеленой лужайки была закрыта от посторонних глаз низким кустарником. Здесь, по уверениям Бабы Яги, частенько пускали фейерверки и делали шашлыки обитатели закрытого поселка, когда им успевали наскучить собственные участки. Богатые люди – вообще странные.

– Здесь поговорим, – села я на деревянную резную лавочку-качели, заботливо поставленную здесь администрацией коттеджного поселка. Таких удобных и прочных лавочек было в достатке по всему периметру.

Я думала, Антон сядет рядом со мной, будет беспринципным, как всегда, но он остановился в паре шагов от меня, замерев и опустив голову. Как провинившийся восьмиклашка-хулиган перед учительницей! Восторг. Ха! Сейчас я его морально отпинаю и вдоволь смогу насладиться его страданиями. Жаль, только родителей не вызову.

– Так что ты хотел? – спокойно, как старого друга, спросила я парня, черной тенью застывшего посредине царства зелени. Кепку он оставил в особняке, и в белых волосах самым натуральным образом играло наглое солнце, светившее ему прямо в лицо. Забавная фраза – солнце играет с волосами звезды. Славная метафора. Интересно, а если изобразить эту метафору красками, смогут ли понять нарисованное остальные? Или в лучшем случае примут солнце и звезду за парочку, изображенную художником-чудаком не в виде людей, а в виде небесных светил?

На миг я замерла. Вдруг на меня, словно большой и тяжелый кирпич, свалилось понимание того, как Томас придумывает и рисует свои картины! Метафоры, сложные и развернутые, вот что он использует в своих работах, а они кажутся нам такими чудными, странными, смешными и диковатыми.

Неужели и тексты Кея тоже говорят метафорами и на самом деле имеют смысл? Но какой?

– Что с тобой? – чуть склонился надо мной молодой человек, засунув руки в карманы. Я посмотрела на него и неожиданно улыбнулась. Такой сменой моего настроения Антон был весьма озадачен, но промолчал, продолжая стоять напротив.

– Все в порядке, – стала я легонько раскачиваться. – Говори уже, что хотел.

– Ты такая красивая, – задумчиво и как-то даже смущенно произнес парень. – Особенно когда над тобою солнце.

Он опять играет роль Антона или вновь придуривается?

– Спасибо, конечно, – поправила я челку совершенно машинально. – Только, во-первых, я не верю тебе – просто не верю, а во-вторых, я думала, тебе кажутся красивыми только девушки, которые только что намокли под твоей любимой водой. Ну там, конкурс «мокрых маек» и так далее.

– Перестань, малы… Катя. Я говорю сейчас то, что я думаю. Тебе неприятно, что я считаю тебя красивой?

– Не знаю, – отмахнулась я от невидимого комара – почему-то в поселке комаров не было, как и мух, – Настя говорила, что их травят, дабы противные насекомые не мешали отдыху богатых людей. – Антон, давай уже, говори, что хотел. Иначе я уйду. Честно, уйду.

– Хорошо, хорошо, не злись, – фронтмэн «На краю», заложив руки за спину, стал ходить по поляне.

– То, что я тебя люблю, – я сказал, – на его губах появилось что-то вроде невольной ухмылки. – Теперь я хочу объяснить свое поведение.

– А мне это надо? – пожала я плечами.

Да, черт возьми! Говори, какого ты все это затеял?! Ты ведь псих, так?

– Это мне надо. Я всегда играл – и собой, и людьми, Катя. – Он облизал пересохшие губы. Волнуется?

– Я уже поняла, – отвечала я напряженно. В голову вдруг незвано притащилась мысль: мы одни в таком закрытом месте, не решит ли Кейтон сделать чего-нибудь… м-м-м… такое, чего не хочу я? Все-таки следовало остаться в доме. Мало ли. Вдруг его моральные принципы настолько ужасны, что он позволит себе лишнее? Я поджала ноги под себя и внимательно посмотрела на парня.

– Но я никогда не чувствовал себя подонком. Ты ведь так меня постоянно называешь, да? – продолжал он, подтверждая мои размышления. Если подонок не понимает, что он сволочь (какой каламбур!), то это серьезно. Именно на такой благодатной почве вырастет сорняк