чем могло закончиться их уединение, возможно, он бы тогда и признался своей малышке во всем, но приехали парни и помешали им. А Арин, он все же позвал с собой свою сестру. Алину Кей не видел несколько лет, и для него было полной неожиданностью встретить ее вновь, такую же красивую, эффектную, гордую. Хотя, подождите, гордость в ней начала ломаться. Не зря же девушка унижалась перед ним, прося вернуться обратно к ней. Раньше это делал он, но сумел вовремя остановиться, чтобы навсегда забыть, а теперь это делала она, и отступать от Кея не думала. Он все еще слегка находился под властью ее стервозных чар и разрешил себя поцеловать, и дал увести себя в лес, где она уже более откровенно начала приставать к нему. Однако парень освободился от Алины и пошел обратно к Кате. А ее уже не было – вместе с Арином. Кей рассердился и испугался – вдруг его долбанутый на всю свою голову друг расскажет все Катрине, начал звонить ей, кричать. Но Арин ничего не сказал Радовой, просто увез подальше от сестры.
В этот же день, когда они с малышкой встретились вновь, там, в лифте, он не смог удержаться и поцеловал ее. Она вначале выглядела удивленной, слегка смущенной, но ей нравилось то, что Кей делал, она закрыла глаза и робко целовала его в ответ. А потом, наверное, смутилась и стала смеяться, и это музыканту показалось невероятно милым. Обычно девушки начинали не смеяться, а требовать чего-то большего.
А дома, в тот вечер, когда Катя была у него в квартире, Кей ясно осознал, что влюбился.
Тогда ведь он совершил промах – из-за минутного порыва привел ее к себе (не без задних мыслей, между прочим), а тут, словно ведомая провидением, пришла мать, и девочку пришлось прятать, как какому-то малолетке, в собственной комнате. Тогда Кей совершенно забыл, что приметный и любимый кулон с голубым топазом, некогда подаренный ему Алиной на удачу, находится там же, на тумбочке. Вспомнив это, парень похолодел – в его планы не входило открываться Кате до вечера Икс, когда ей предстояло сделать Выбор. Да и не только поэтому он испугался – на подсознательном уровне он понимал, что впечатлительная и правильная брюнетка с детскими глазами может вообще его оставить! Прямо в ту минуту. Поэтому Антон, оставив в недоумении собственную маму, бросился в соседнюю комнату, где стоял компьютер и принтер, чтобы на скорую руку сделать доказательство – «фото двух братьев». Вообще-то на фото Антон действительно был запечатлен с родным братом. Но дело было в том, что он и Кирилл сейчас были не похожи друг на друга, так, как, скажем, Рэн и Фил. В детстве Тропинины действительно были на одно лицо, а повзрослев, изменились. И поэтому Кею пришлось с помощью фотошопа подправить этот факт. И с Катей этот факт прокатил. Она поверила. Глупая.
Но эта ее истерика… Она выбила парня из колеи. И не потому, что девушка разбросала его вещи или выбросила кулон и связанные с прошлым вещи, нет, не поэтому. Просто в тот момент он ясно осознал, что не хочет видеть ее плачущей: от боли или от душевных переживаний. А ведь она плакала – некрасиво, даже смешно, рыдала, кричала, вдобавок еще и порезалась. Вот тогда, когда увидел посреди жуткого бардака ее беззащитную фигурку с поникшими плечами и обиженно-яростным взглядом, Кей понял, что попал. Влюбился. Не так страстно, как в свое время в Алину, но сильно и как-то по- другому. И одновременно открыл сам для себя, что его чувства могут быть глубокими и нежными. Да, тогда она определенно стала очень дорога ему. И все больше и больше привязывала к себе. Когда она плакала в зоопарке, он растерялся, когда писала ему сообщения, улыбался, когда она первой поцеловала его в университете, едва не сдох от счастья, когда увидел ее, красивую, на празднике дочери мэра, опять же едва не сдох – только от ревности. И когда видел с тупым фотографом – тоже.
Кею вдруг вспомнилось, как она после праздника заснула в машине, признавшись ему в любви весьма забавным способом, а он нес ее на руках в отель и укладывал в кровать, долго думая, раздеть ли ее или не стоит. Почти всю ночь, как тупой озабоченный романтик, просидел рядом и заснул в кресле, чтобы проснуться и выслушать ее детскую историю с абсолютно каменным лицом. Кстати, его самолюбие, изредка становившееся больным, было не в себе от злости, когда Антон понял, что маскарад Катя затеяла не ради него, а ради левого парня.
Зато был рад, когда Катя позвонила ему по телефону Антона и сказала сокурснику, что хочет быть его девушкой. Он на 90 % был уверен, что в конечном счете его маленькая принцесса сделает правильный выбор.
Он вообще не понимал сам себя: ощущал себя Кеем, самоуверенным нахалом с красивой внешностью, умеющим умело показать себя в социуме, будь то светское общество – или панк-рок-тусовка. И ему нравилось это ощущение. Оно было правильным. Но в то же время парень хотел, чтобы девушки выбирали не яркую оболочку, а внутреннее содержание – Антона. Он сам соревновался с собой. Арин говорил, что это одна из высших форм проявления эгоизма-гордыни: хотеть быть лучше, чем ты есть, зная, что ты и так едва ли не совершенен в глазах других, и соревноваться с самим собой, потому что других претендентов на роль соперника ты просто не находишь: люди вокруг не достаточно хороши, чтобы быть ими. На закономерный вопрос задумавшегося над этим Антона, а что же представляет собой самая высшая форма гордыни и эгоизма, Арин отвечал: «Вызов Богу. Тебе, правда, это не грозит».
Да, он соревновался сам с собой. К примеру, тогда, когда он в образе рок-музыканта приставал к Кате в студии, уронив ее на диван и нависнув над ней, думал о том, что то же самое делал с ней и в виде Антона, в его квартире. Но сокурсника она не стала целовать, убежала, и парню хотелось проверить, сможет ли Кей соблазнить Катрину в точно такой же ситуации. Оказалось, не смог. И это его обрадовало. Значит, оба образа идут на равных.
Но чем дальше, тем с большим трудом Тропинин играл роль и одной, и второй своей «маски». Потому что рядом с Катей становилось нелегко. Иногда ему хотелось просто плюнуть на все, на себя и на свои принципы, на других, взять ее на руки и, как чудовищу из сказки, утащить ее в свою берлогу, чтобы спрятать от всех и владеть единолично. Или просто прижать к себе и целовать, целовать, целовать… И не только целовать, конечно, а делать куда более приятные вещи.
Новость Рэна стала для него шокирующей, и он не мог взять в толк: то ли Катя решила проигнорировать обоих парней, не зная, кого выбрать, то ли
