открытии, все по-прежнему считают, что это сделал гризли-людоед.

– И тем не менее мне неспокойно.

– Почему? Если вы беспокоитесь из-за дома, за которым я подрядилась присматривать, так он вдали от тех домов, где были пожары. И у меня теперь есть компаньонка. Кстати, это капитан Боудри. Лучшей защиты и не найдешь. Знаете, что я вам скажу? У нее пистолет сорок пятого калибра, и поверьте, она знает, как им пользоваться.

О следах вокруг дома она говорить не стала.

– Не сомневаюсь. Но дело в том, что мне на несколько дней, а то и больше нужно уехать из Роринг-Форка, и в этот период я не смогу вас защитить. Я боюсь, что вы залезли в такую историю, что можете разбудить спящую собаку. А в этом богатом городке спит страшная собака, я уверен.

– Вы же не считаете, что поджоги как-то связаны с убийствами добытчиков? Ведь те убийства случились полтора века назад.

– Я пока ничего не считаю. Но я чувствую тут сильное глубинное течение. Мне не нравится, что вы остаетесь в Роринг-Форке дольше, чем это необходимо. Советую вам улететь отсюда первым же самолетом.

Кори уставилась на него:

– Мне двадцать, и это моя жизнь. Не ваша. Я очень благодарна вам за помощь, но… вы мне не отец. Я остаюсь.

– Я буду противодействовать этому, лишив вас финансовой поддержки.

– Отлично! – Сдерживаемый Кори гнев прорвался наружу. – Вы вмешивались в мою работу с самого начала. Не вмешиваться вы не можете – такова ваша суть, – но мне это не нравится. Неужели вы не понимаете, насколько это для меня важно? Я устала оттого, что вы постоянно указываете мне, как я должна действовать.

Что-то промелькнуло на лице Пендергаста, и если бы Кори не была так рассержена, то распознала бы в этом предостережение.

– Единственное, что меня тревожит, – это ваша безопасность. И я должен добавить, что риск, которому вы себя подвергаете, значительно возрастает из-за вашей прискорбной вспыльчивости и безрассудства.

– Это ваши слова. Но я свое сказала. И я останусь в Роринг-Форке, нравится вам это или нет.

Пендергаст начал было что-то говорить, но Кори резко вскочила, опрокинув стул, и вышла из комнаты, не дожидаясь его ответа.

Это был один из самых заметных викторианских особняков на главной улице. Тед, у которого в голове умещалась масса информации по Роринг- Форку, рассказал Кори историю этого дома. Построил его Гарольд Гризуэлл, известный как Серебряный король Роринг-Форка. Гризуэлл заработал состояние, а во время паники 1893 года обанкротился. Он совершил самоубийство, прыгнув в главный ствол шахты Мэтчлесс. Его молодая вдова Рози Энн, бывшая танцовщица из салуна, три следующих десятилетия нанимала и увольняла адвокатов, подавала бессчетные иски, без устали пытаясь вернуть утраченные шахты и собственность. В конечном счете, когда все юридические возможности были исчерпаны, она заперлась в особняке и стала затворницей. Даже в магазины за провизией не выходила и жила за счет доброты соседей, которые взяли на себя труд оставлять еду возле ее дверей. В 1955 году соседи стали жаловаться на дурной запах, исходящий из дома. Когда внутрь вошли полицейские, они обнаружили невероятную картину: весь дом от пола до потолка был заполнен готовыми рухнуть пачками бумаг и прочим старым хламом, большая часть которого накопилась за время бесконечных судебных процессов. Там были груды газет, полотняные мешки с образцами руды, театральные программки, рекламные плакаты, бухгалтерские книги, данные лабораторных анализов по образцам породы, материалы дел, протоколы судебных заседаний, платежные ведомости, выписки с банковского счета, карты, планы шахт и тому подобное. Полиция обнаружила также высохшее тело Рози Энн, придавленное грузом бумаг: целая стена документов, подточенная снизу мышами, рухнула и погребла под собой хозяйку дома. Рози Энн Гризуэлл умерла от голода.

Она умерла, не оставив завещания и не имея наследников, и город вступил во владение зданием. Гора документов оказалась настоящим сокровищем, ценность которых невозможно было измерить. Более чем полвека спустя сортировка и каталогизация этих документов все еще продолжалась время от времени, если неимущему Историческому обществу Роринг-Форка удавалось заполучить грант.

Тед предупредил Кори, что коллекция находится далеко не в лучшем состоянии – ничего похожего на вычищенный оцифрованный газетный архив, который был в его библиотеке. Но после безрезультатного прочесывания этого архива на предмет каких-либо свидетельств о существовании банды убийц- каннибалов Кори решила обратиться к архиву Гризуэлл.

Архивист, судя по всему, появлялся всего два дня в неделю. Тед предупредил Кори, что этот человек – неквалифицированный идиот. Кори приехала туда серым декабрьским утром, когда со свинцового неба падали снежинки, и нашла архивиста в холле особняка – он сидел за столом, играя со своим айпадом. В холле документов не было, но Кори увидела, что за открытыми дверями стоят металлические стеллажи от пола до потолка и каталожные шкафы, заполненные бумагами.

Архивист поднялся и протянул ей руку.

– Уинн Марпл, – сказал он.

Перед ней стоял преждевременно облысевший человек с остатками волос, схваченными в конский хвостик. Ему было под сорок, живот его приобрел форму тыквы, но он держался самоуверенно и нахально подмигивал – ни дать ни взять настоящий Лотарио[25].