Пендергаст несколько секунд взвешивал, кем нужно быть, чтобы такой вот человек назвал тебя чокнутым.

– Насколько я понимаю, у него целая коллекция всякого оружия.

– Он тратит на это все до последнего цента.

– В таком случае он, вероятно, покупает у вас много всего.

– До черта. Поэтому мы и держим здесь все эти патроны. У него такая коллекция крупнокалиберного оружия – вы и представить себе не можете.

– Револьверы?

– Ну да. Револьверы, пистолеты – целая куча всего. У него там тысяч на сто разного оружия.

Пендергаст пожевал губами:

– Вообще-то, я бы еще купил пачку патронов «смит-вессон спешиэл» сорок четвертого калибра, пачку «ремингтон магнум» того же калибра и «смит- вессон магнум» триста пятьдесят седьмого калибра.

Человек выложил все на прилавок.

– Что еще?

– Этого хватит. Большое спасибо.

Человек пробил чек.

– Пакета не нужно. Я рассую их по карманам.

Все покупки исчезли в карманах его пальто.

В ближайшем пункте проката снегоходов дела шли неважно. Пендергасту удалось преодолеть их первоначальное нежелание дать ему машину в аренду на день, несмотря на его совершенно неуместное одеяние, южный акцент и отсутствие малейших навыков езды на снегоходе. Ему надели на голову шлем и очки и наскоро показали, как управлять машиной, выехали на пятиминутную учебную поездку, заставили его подписать кучу документов, снимающих с них всякую ответственность, и пожелали удачи. При этом Пендергасту удалось узнать еще кое-что о Кайле Суинтоне. Похоже, в Лидвилле его знали под именем «чокнутый хрен». Родители у него были алкоголиками, которые кончили тем, что пробили ограждение у Стоктонкрик и пролетели тысячу футов до дна оврага. С тех пор Кайл жил, что называется, с земли – охотился, ловил рыбу и мыл золото, если ему требовались деньги для покупки оружия.

Когда Пендергаст уходил, менеджер прокатной конторы добавил:

– Только не подъезжайте неожиданно к его домику, а то Кайл может психануть. Приближайтесь медленно, без агрессивности, и чтобы ваши руки все время были видны, а на лице – дружеская улыбка.

Поездка до лачуги Суинтона была крайне неприятной. Снегоход оказался неудобной, шумной, вонючей машиной, которая резко дергалась с места, так же резко останавливалась и не имела никаких усовершенствований современных мотоциклов, а на ходу, пока Пендергаст вел ее по петляющей заснеженной дороге, выбрасывала непрерывный снежный вихрь, который слоями налипал на его дорогое пальто. Вскоре Пендергаст стал похож на снеговика в шлеме.

Он последовал совету и при виде хижины Суинтона тут же сбросил скорость. Хижина была полузасыпана снегом, из трубы наверху струился дымок. И конечно, стоило Пендергасту приблизиться на сто ярдов, как на крыльце появился человек, невысокий, похожий на хорька, со щербиной между двумя передними зубами, видимой даже с такого расстояния. В руках у него было помповое ружье.

Пендергаст остановил снегоход – тот дернулся и замер. С пальто Пендергаста полетели хлопья снега. Он не без труда поднял щиток шлема своими громоздкими перчатками.

– Приветствую, Кайл!

В ответ послышался подозрительный скрежет ружья.

– Сообщите о цели своего приезда, сэр.

– Я приехал встретиться с вами. Много слышал о вашем оснащении. Я тоже сурвивалист и вот езжу по стране, смотрю, чего сумели добиться другие. Собираюсь написать статью в журнале «Сурвивалист».

– Откуда вы узнали обо мне?

– Слухами земля полнится, вы же сами знаете.

Пауза.

– Значит, вы журналист?

– Прежде всего я сурвивалист, а уже потом журналист. – Холодный порыв ветра поднял снежный вихрь вокруг ног Пендергаста. – Мистер Суинтон, не могли бы вы распространить на меня свое гостеприимство, чтобы мы продолжили разговор в стенах вашего дома?

Суинтон задумался. Слово «гостеприимство» осталось незамеченным. Пендергаст попытался нарастить преимущество:

– Я вот думаю, что же это за гостеприимство – держать единомышленника на морозе и на мушке.

Суинтон, прищурившись, посмотрел на него.