– Давай рассказывай мне, дуре старой, как ты до всего догадался?

– Ничего такого особенного, – прокашлявшись, признался я. – Просто вдруг вспомнил, что обозначал тот знак на восковой печати. Я видел его в фильмах про Великую Отечественную. Короче, не вдаваясь в детали, это «волчий крюк», его использовали отдельные части немецких карателей СС.

– Чушь городишь непонятную, – неуверенно буркнула бабка. – Ничё про твои эсэсы я не знаю, а символ-то старый, крюк он крюк и есть, в Европе так волков ловили.

– Я к этому и веду, «крюк» служил своеобразным символом, запечатывающим стеклянный гроб. То есть «волчий крюк» удерживал волка! А благодаря нам этот волк сбежал.

Баба-яга нахмурилась. Чувствовалось, что ей не особо приятен тот неоспоримый факт, что её давний и почти забытый гость из культурной Германии не только сохранил моложавость лица, но ещё и оказался натуральнейшим оборотнем. Принц оборотней – вот как его скорее стоило бы называть. А нас – идиотами.

– Никита Иванович! – проорал с крыльца Митька, приоткрывая дверь. – Там народец лесной поперёк дороги встал – ни пройти, ни проехать, ни перепрыгнуть.

– Изба-а, стоять! Раз-два, – скомандовал я.

Избушка на курьих ножках вздрогнула от крыши до пола, аккуратно затормозив, перешла на строевой шаг и встала, как прусский гвардеец, вытянувшись во фрунт.

Мы всей опергруппой, плечом к плечу, встали на крыльце. А лесная тропа перед нами действительно была запружена целой толпой сказочных жителей. Не хватало братьев Гримм, а так…

Тут был большущий медведь с серебряной короной на голове, две изящные крестьянские девушки в ночных рубашках, блондинка и брюнетка, олени с позолоченными рогами, прижимающиеся друг к другу белые лебеди, четверо бородатых дровосеков, та самая компания мальчишек во главе со своим карликовым вожаком, простодушный великан в неряшливой одежде, призрачные рыцари, чьи доспехи сияли зелёным и голубым светом, девица в баварском платье с необычайно длинной косой, толстой, как канат, старуха с босыми ступнями сорок восьмого (!) размера, два совершенно голых маленьких человечка с острыми ушками и сапожными молоточками в руках, мальчик и девочка, явно брат и сестра, крепко сжимавшие пальчиками неровные куски пряника в форме печной трубы, обычный заяц со шпагой на поясе, куча белок, мышей и две лисицы, стоящие на задних лапах. В общем, полный фарш, как говорится.

Но первой с нами заговорила маленькая девочка в белом платье и красной шапочке. Да, да, та самая Марта, вы правильно угадали. Я тоже её узнал.

– Герр Ивашов? Мы много слышали о вас, господин полицейский из Лукошкина.

– Ты… вы так хорошо говорите по-русски? – удивился я, спрыгнул с крыльца и опустился перед девочкой на одно колено.

– Герои сказок говорят на всех языках, – серьёзно ответила малышка, взяв меня за руку.

Мы сели рядышком на нижней ступеньке крыльца. Баба-яга за шиворот удерживала Митьку наверху, а он Христом Богом клялся, что право имеет хоть поздороваться, поскольку именно он ту девочку с бабушкой от болтливого волка избавил.

– Ты выпустил принца Йохана, что лежал в хрустальном гробу в Чёрном замке?

– Я. То есть мы. Но, по сути, конечно, я. – На мгновение мне пришлось постучать себя кулаком по лбу, чтобы привести мысли в порядок. – Мы же не знали, что он принц-оборотень. Все свидетели рассказывали лишь о его обжорстве, похотливости, умении вовремя делать ноги и прятаться в лесу. Никто ни разу не сказал, что он, сволочь, ещё и кусается!

– Тебя укусил?! – ахнула Красная Шапочка.

– Нет, нет, это образное выражение. Из нашей опергруппы никто не пострадал. Но тут такая ситуация, короче, нам срочно надо снова его поймать и представить на суд бургомистра города Фрайбурга.

Вся толпа сказочных жителей, навострив уши, сделала два шага вперёд.

Я прокашлялся и коротенько пересказал им всем всю историю нашего путешествия. Начиная с обвинений в адрес нашей бабушки Яги, якобы убившей и