бициклисты собрались на большой лужайке парка; слуги разворачивают столы для фуршета, а публика рассекает по дорожкам вокруг лужайки на своих цирковых агрегатах.

Так что мы дождались, когда на аллее будет поменьше народу, и, разогнавшись, ворвались в самый центр событий. Отец что-то кричал нам вслед – да где там! Заставь дураков богу молиться…

Центральная лужайка Петровского парка представляла собой круглую поляну с небольшим холмиком посредине, на котором примостилась уютная ажурная беседка. В беседке и легких полотняных шатрах вокруг суетились слуги – расставляли на столах блюда, корзины, бутылки, фужеры, столовые приборы. Над беседкой лениво колыхался транспарант с неразличимой надписью, а по периметру лужайки, по дорожке, в окружении двух рядов аккуратно постриженных кустиков, двигалась шеренга велосипедистов. На глаз, здесь было человек пятьдесят – и все, как один, на нелепых двух-трехколесных машинах.

Одеты эти циклисты были так, что хоть сейчас в Государственную Думу – темные костюмы-тройки, котелки, даже цилиндры. А кое-кто выглядел вообще как в фильме о Шерлоке Холмсе – клетчатые костюмы с бриджами, высоченные шнурованные ботинки и викторианские кепи. Честное слово, у одного я даже трубку заметил!

Дамы тоже были. Правда, они не рисковали усаживаться на «пенни-фартинги»[126], обходясь забавными трехколесками. Велосипедистка сидела на таком механизме между двумя задними, большими колесами, управляя маленьким передним с помощью длинного рычага – вроде румпеля парусной шлюпки.

В одну из таких циклисток я и врезался, когда с трудом увернулся от столкновения с громадным, в мой рост, «пенни-фартингом» под управлением бородатого господина в пенсне. Думаю, лишь аристократическое воспитание помешало ему обложить меня с высоты своего сиденья извозчичьей бранью. А как он ухитрился не навернуться со своего аппарата – бог весть.

Мне, впрочем, было не до того. Увернувшись от «паука», я со звоном влетел в другое колесо – принадлежащее солидной, похожей на артиллерийский лафет, машине, которой управляла молодая дама в бежево-зеленом платье и изящном цилиндре с вуалеткой. Удар вышел неслабым – в последний момент я успел выжать оба тормоза, но скорость все равно была слишком велика. Трехколеска покачнулась, встала на два колеса, зависла на мгновение – и величаво повалилась набок. Дама огласила лужайку ультразвуковым визгом, а я, перелетев через руль, едва не грохнулся на бедняжку всеми своими пятьюдесятью пятью килограммами.

– Вы с ума сошли, юноша! Как же можно быть таким неосторожным? Смотрите, что вы наделали!

Я резво вскочил – и что бы вы думали! Передо мной стоял тот самый морской офицер, которому мы с Николкой дней десять назад носили открытки! Только сейчас он был не в мундире, а в «спортивном» костюме викторианского стиля – в бриджах, крагах и в шерлок-холмсовской круглой кепочке с пуговицей на макушке. Смотрел, впрочем, он так же иронично.

– Не ушиблись, молодой человек… Иван, кажется?

Я пробурчал что-то невнятное и сделал попытку кинуться на помощь пострадавшей в ДТП даме. Но там уже обошлись без меня: вокруг нее суетились аж три циклиста, выпутывая несчастную из руин ее трехколески. Впрочем, насчет «руин» я преувеличил – аппарат был цел, даже колесо, в которое я так лихо въехал, не пострадало. Дама отряхивалась и бросала на меня возмущенные взоры. И надо было оказаться таким олухом!

Я сделал попытку принести извинения:

– Простите, мадам… то есть, сударыня… я не хотел… только он тоже виноват, – и я кивнул на владельца «паука». – Тормозить вовремя надо, а если ездить не умеешь – так и нечего браться…

Нет, ну в самом деле – выскочив на круговую дорожку, я слегка подтормозил – и увидел, как справа на меня надвигается громадное колесо бицикла. А сидящий верхом на нем господин в цилиндре и пенсне судорожно вцепился в руль и останавливаться не собирается! Даже рот открыл от удивления – с нижней губы свисала тонкая черная сигара.

Вывернув влево и надавив со всей дури на педали, я выскочил из-под «паука», а вот увернуться от встречи с дамским трициклом уже не смог.

– Как же, по-вашему, молодой человек, я мог затормозить? – возразил охаянный мною господин. Видимо, он не вполне отошел от происшествия и вместо того чтобы поставить на место зарвавшегося сопляка, стал оправдываться. – Если бы я предпринял попытку остановить колесо при посредстве педалей, то непременно опрокинулся бы прямо на вас! А если бы повернул, то никак не смог бы избежать столкновения с дамой! – и он кивнул на пострадавшую. Та, слава богу, потеряла интерес к моей персоне и наслаждалась вниманием спасителей, один из которых был в военной форме.

А ведь точно, тип в пенсне прав. А я, значит, выгляжу идиотом. На «пауках» нет не то что ручных тормозов – вообще никаких; педали насажены прямо на ось громадного переднего колеса, и единственный способ тормознуть – слегка попридержать их ногами. Но попробуйте-ка сделать это на скорости! Исход будет один: полетишь через руль с высоты своего роста, а это, уж поверьте, неприятно, особенно в пенсне и с сигарой во рту!

– Господа, господа, прошу вас извинить моего сына! Мы с ним недавно в России, и он еще не вполне научился вести себя в обществе!

Ага, а вот и отец. Он, конечно, не пытался угнаться за нами с Николкой, предпочитая прилично сопровождать семейство Овчинниковых, передвигавшихся пешим порядком, – тем более что на багажнике его роскошного круизера была пристроена корзина с прихваченной для пикника снедью. Вот и пропустил самое интересное; впрочем, мне от этого легче не будет.