От Никонова не укрылся румянец, проступавший на щечках кузины, когда та говорила о мальчике-американце; особенно Варя оживилась, когда речь зашла о пикнике в Петровском парке. А когда лейтенант заявил, что и сам намерен посетить велосипедный праздник (не чуждый спорту и не стесненный в средствах, Никонов выписал из Лондона бицикл новейшей конструкции), девочка принялась уговаривать взять ее с собой. Лейтенант обещал и, отыскав приличный предлог, простился с юными собеседницами.

– Что ж, друзья, подытожим наши дела за последнюю неделю. – И Олег Иванович повернул к мальчикам экран ноутбука.

Все трое сидели в гостиной дома номер двенадцать по Гороховской улице. Олег Иванович арендовал это жилье на самых что ни на есть законных основаниях – пару дней назад курьер доставил наконец заказанные в Америке документы. Заокеанские полиграфисты не подвели – качество исполнения было высочайшим: водяные знаки мутно проглядывали сквозь бумагу, а буквы, казалось, были написаны гусиным пером. Отметка бакинской таможни тоже была на месте. Правда, визитом в околоток обойтись не удалось: иностранными подданными ведала канцелярия градоначальника. Но и там формальности были улажены неожиданно быстро: мундирный чин, принимавший документы, вполне удовлетворился данными Семеновым объяснениями. Более того, прекрасно представляя себе все особенности провинциального делопроизводства, чиновник заверил, что раньше чем через месяц-полтора документов ждать не стоит – на окраинах империи не привыкли торопиться.

Так что из канцелярии Олег Иванович вышел с паспортом, позволяющим ему, иностранцу, проживать на территории империи. С Ваней решилось еще проще – «американская» метрика (с приложенным переводом, заверенным по всем правилам у казенного нотариуса) была пришлепнута фиолетовым штампом и украшена закорючкой чиновной подписи.

– Что ж, молодые люди… – Олег Иванович откашлялся. – Перевод пергамента готов. Сторону с текстом я разместил на сайте специалистов по ближневосточным языкам – нашелся и такой, спасибо поисковикам. Наш текст написан на старокоптском языке; знатоков этого наречия хватает и в двадцать первом веке, и в девятнадцатом.

Мальчики внимали. На загадочный пергамент возлагали немалые надежды – иного способа подобраться к тайне коптских четок не имелось.

– Итак, сначала о двадцать первом веке. – И на мониторе открылась страничка лингвистического форума. – Здесь можно провернуть наши дела, сохранив анонимность. Выкладываем скан на форум – и ждем…

Николка слушал и кивал, изредка поддакивая. Он уже знал значения этих слов – «сайт», «Интернет», «поисковик» – и чрезвычайно этим гордился. За прошедшие две недели мальчик трижды побывал в двадцать первом веке и немного освоился с Интернетом – конечно, под чутким руководством Вани. Николка постоянно расспрашивал товарища о том, что случилось в России за последние сто двадцать восемь лет; Ваня не уклонялся от расспросов, но рассказа все не получалось – находились дела. Вот и в прошлый раз мальчики часа три просидели за компьютером, выполняя поручения Олега Ивановича.

– Но, – продолжал отец Вани, – имеется и подвох. А если кто-то из посетителей форума сам живет в Северной Африке, на юге Европы или, скажем, на Ближнем Востоке – и захочет провести расследование? Впрочем, сейчас в тех краях не разгуляешься – война.

– Точно, – вставил Иван. – Это вам не Индиана Джонс, сейчас по Сирии или, там, по Палестине с кнутом и лупой не побегаешь.

– Вот именно. – Олег Иванович вновь щелкнул клавиатурой. – Так что я решил рискнуть. На форуме мы разместили только текст, без схемы. И представьте – комментарии посыпались сразу же. Оказалось – текст написан на так называемом бохайрском, или мемфисском (это литературный язык десятого – двадцать первого веков, он же – литургический язык коптской православной и коптской католической церквей). Так что перевод нам сделали, можно сказать, в режиме онлайн. Вот, смотрите сами.

На экране появился коптский текст, а рядом с ним – перевод: «Тот, кто хочет узнать, куда приведут его четки с коптского креста, должен найти…»

– А дальше следует описание плиты, которую нам предстоит найти в одном древнем храме. Храм этот вполне реален, – продолжил Олег Иванович, – но вот незадача: он и правда находится в Сирии. Причем это не коптский храм, а православный монастырь Святой Феклы в сирийском городке Маалюля. Это в полусотне километров от Дамаска.

Ваня усмехнулся:

– Ну уж туда-то сейчас точно никто не доберется… во всяком случае археологи, хотя бы и черные.

– Верно, – кивнул отец. – Месяц назад монастырь был захвачен сирийскими боевиками – слава богу, хоть монахинь не вырезали. Так что идеи типа «ого, давайте поедем и выясним, что там спрятано» – понимания не найдут. Сейчас в несчастную Маалюлю придется ехать танковой колонной, а лучше – двумя.

– Теперь – о переводчиках из девятнадцатого века. Спасибо Николке, мы знали, где их искать. – И Олег Иванович улыбнулся гимназисту.

Николка степенно кивнул. Он давно считал себя равноправным членом группы и радовался, что сумел дать по-настоящему полезный и важный совет.

– Сначала я хотел поискать в Московском университете, – продолжал отец Вани, – но благодаря нашему юному другу мы решили обратиться в Православную духовную академию.

Так оно и было. Когда путешественники принялись гадать, где бы в девятнадцатом веке найти знатока коптской письменности, Николка предложил