только... как это раньше говорили добрые немецкие бюргеры?.. А! Киндер, кюхе, кирхе!

— Ну, насчет «киндер»... — смутился Восток, отчаянно радуясь, что в ночной темноте под маской противогаза (он его все-таки надел — на всякий случай) этого не видно.

— Да ладно, — хмыкнул Питон. — А то я совсем слепой и не вижу, что тут у вас двоих происходит!.. Однако, кажется, это за вами! — он встал и несколько раз взмахнул над головой рукой со включенным фонариком.

Послышалось нарастающее гудение мощного автомобильного мотора, за углом гипермаркета на Бибиревской пару раз ответно мигнули фары, и к заправке подкатил хорошо знакомый всем присутствующим «Тигр».

Дверца пассажирского места распахнулась, и с водительского кресла перегнулся Кожан.

— Ну, чего уставился? — «поприветствовал» он сталкера. — Карета подана! Загружайтесь!

— И все-таки что все это значит? — слегка напряженно осведомился Восток. — Что это за место, куда ты хочешь нас отвезти? Снова Алтуфьево?

Объясняя им предложенный Кожаном план их побега из Содружества и роль в нем алтуфьевского вожака, Питон только и сказал, что Крысин отец нашел для них подходящее место, где бы они могли спокойно, не боясь межплеменной вражды, жить. Но в подробности не вдавался, объясняя это тем, что Кожан — как главный автор и реализатор идеи — им все разъяснит по ходу дела и более подробно. И что в данном случае «этому старому злодею» можно верить, поскольку речь идет все-таки о жизни и благополучии его родной дочери.

— Да несись оно конем, это Алтуфьево! — отмахнулся разбойник. — Мне дочь дороже!.. Но что это с ней? — подозрительно нахмурился он. — Она что...

Лицо его начало багроветь.

— Спит твоя дочка! — поспешно вмешался Питон. — Спит! Подробности тебе вот он расскажет! Давай-ка, Ромео, и правда загружай свою Джульетту в машину и сам залезай! Тут и правда чисто все, без подвоха! Этот вот старый пень как узнал, что вас двоих снова в Бибирево понесло, так и начал землю носом рыть, как бы вас вытащить. Меня вот припахал, пришлось ввязываться в эту вашу авантюру со снотворным... Ну, вы в курсе.

— Так вы все-таки друзья? — обрадовался было Восток, но оказался не прав.

— Хрена там, друзья! — буркнул Кожан, недружелюбно глядя на Питона. — Я этого мамелюка лысого и на дух не переношу!

— Мы враги, — коротко пояснил Питон, следя за алтуховцем с непонятным выражением лица. — Причем очень давние. Просто сейчас у нас — временное перемирие.

— Но...

— Ты будешь грузиться или нет? — рявкнул, потеряв терпение, Кожан.

Восток в сердцах плюнул, решив не заморачиваться сложными и запутанными взаимоотношениями этих двоих. С помощью Питона он внес и осторожно уложил на один из боковых диванчиков Крысю и, подумав, тщательно пристегнул ее всеми имеющимися ремнями безопасности. Подобрал свесившийся на пол подол ее платья, подложил под голову свернутый парик, тщательнее укрыл девушку одеялом.

— Мне как — здесь быть, в салоне? — спросил он спину Кожана.

— Сюда лезь! — приказал тот. — Маршрут мне прокладывать Афанасий Никитин, что ли, будет?

— А вдруг ее растрясет на колдобинах? Будет потом вся в синяках ходить или, не дай бог, сломает себе чего по пути?

— А я знал, что вы ее усыпите?.. Ладно, доставай матрас. Знаешь ведь уже, где лежит. Уложишь Крыську — дуй на штурманское место!

Сталкер молча кивнул и полез за приснопамятным надувным матрасом. Меж тем, как он заметил, в салоне стояло несколько полных (он проверил) канистр, источавших знакомый бензиновый запах. В прошлый раз их не было.

— Ну ладно, братва, — сказал снаружи Питон, передавая ему в раскрытую дверь джипа их небогатое имущество. — Давайте, счастливого вам пути!

— А своим-то вы что скажете, когда вернетесь? — спохватился Восток.

— А то и скажу, — хмыкнул бибиревский добытчик, — что ты, как и подобает каноничному Ромео, покончил с собой, не вынеся смерти твоей Джульетты... Ну или я сам пристрелил тебя... кстати, Александров, когда мы уходили, как раз на нечто подобное мне и намекал... старый интриган!.. Потом зарыл вас обоих в одной воронке... и посадил, как это полагается в древних балладах, над могилой влюбленных кусты белых и алых роз! А далее — по тексту: кусты разрослись, ветвями сплелись... и все такое прочее.

— Во балабол!.. — покачал головой Кожан. Почему-то в его тоне теперь не было привычной неприязни.

— Я тебя тоже очень ценю, дорогой! — хохотнул Питон.

Оба вдруг замолчали. А потом Кожан неожиданно протянул в открытое окно руку.