Спустя минуту Ванесса понимает, что еще спит.

Она улыбается. Если знаешь, что спишь, то можно попытаться управлять своим сном.

Отложив косметичку, она идет на кухню.

– Привет, – говорит она.

Никто не отвечает. Она действительно невидима. Никке полуспит, облокотившись на руку. От него пахнет вчерашним пивом. Мама с усталым видом жует бутерброд с ветчиной, листая каталог какого-то ювелирного магазина. Только Мелвин оборачивается, как будто что-то услышал, но он определенно не видит ее.

Ванесса встает рядом с Никке.

– Что, похмелье, да? – шепчет она ему на ухо.

Никакой реакции. Ванесса хихикает. Ей стало очень весело.

– Знаешь, как я тебя ненавижу? – говорит она Никке. – Ты дурак и лузер, хоть сам об этом даже не подозреваешь. Знаешь, что в тебе самое противное? То, что ты считаешь себя таким крутым.

Вдруг ее ладони касается что-то мокрое и шершавое. Ванесса опускает глаза и видит Фрассе, который лижет ей руку.

– Что Флассе делает? – спрашивает Мелвин своим тонким голоском.

Мама смотрит на пса.

– А бог его знает, – говорит она. – Может, мух ловит или еще что.

– Щас я приду и выкину твое долбаное радио! – кричит Никке в сторону комнаты Ванессы.

Ванесса усмехается и осматривает кухню. У раковины стоит любимая чашка Никке, синяя, со знаком сотрудников американской полиции и белыми буквами NYPD[2]. Никке служит в полиции Энгельсфорса, а воображает себя нью-йоркским полицейским.

Ванесса размашисто сметает чашку на пол. Та с веселым звуком разбивается на две половинки. Мелвин вздрагивает и начинает плакать, от этого Ванессе сразу становится не по себе.

– Какого черта! – кричит Никке и вскакивает со стула, стул падает.

– А ругать-то некого! – торжествующе говорит Ванесса.

Никке смотрит прямо на нее. Их взгляды встречаются. По спине Ванссы пробегают мурашки.

Он видит ее.

– Ругать-то как раз есть кого, – шипит он.

Мелвин хнычет, и Никке поднимает его на руки, гладит по каштановым спутанным волосам.

– Ничего, малыш, ничего, – успокаивает он сына, не сводя с Ванессы бешеных глаз.

– Ванесса, ну в чем дело? – спрашивает мама своим самым усталым тоном.

У Ванессы нет ответа на этот вопрос. Где начинается и где заканчивается ее сон?

– А вы все время меня видели? – спрашивает она.

Мама моментально просыпается.

– Ты что, принимаешь что-нибудь?

– Вы совсем спятили! – кричит Ванесса и выскакивает в коридор.

Теперь ей страшно, очень страшно, но она не хочет в этом признаваться. Вместо этого она всовывает ноги в туфли и хватает сумку.

– Ты никуда не пойдешь! – кричит мама.

– Хочешь, чтобы я прогуливала? – кричит Ванесса в ответ и так хлопает входной дверью, что эхо разносится по всему подъезду.

Она несется вниз по лестнице к выходу, перебегает через улицу и в последний момент запрыгивает в автобус.

Слава богу, знакомых нет. Она садится на заднее сиденье.

Этому безумному утру можно найти два объяснения. Первое – она сошла с ума. Второе – она снова ходила во сне. Это часто случалось, когда она была маленькая. Мама обожает выставлять Ванессу на смех, рассказывая, как дочка однажды села писать на коврик в коридоре. Ванесса до сих пор помнит это ощущение между сном и явью. Но в глубине души она знает: сейчас случилось нечто иное.

«Я ходила во сне», – решает она.

Другое объяснение было бы слишком страшным.

Ванесса смотрит в окно и, когда автобус въезжает в туннель, видит в стекле свое отражение. Без макияжа.

– Блин, вот засада, – бормочет она и начинает рыться в сумке.

Ей удается найти только старый блеск для губ. Косметичка осталась дома на полу. Ванесса красится с десяти лет и не имеет ни малейшего желания приходить в школу ненакрашенной. Достаточно с нее утренних неприятностей.

Автобус проезжает мимо заброшенной промзоны. Мама любит вспоминать о том, какой это раньше был замечательный завод. Якобы раньше люди