– Извини, что так долго, – говорит он. – Хозяин киоска слишком серьезно ко всему относится. Мне пришлось описать шарф, чтобы получить его обратно. А я не помнил, какого цвета были квадратики…
Он осекается и вопросительно смотрит на Ребекку.
– Что с тобой?
– Ничего. Ты встретил кого-нибудь по дороге?
Густав смотрит на нее странно.
– Нет… А почему ты спрашиваешь?
Она выдавливает из себя улыбку. Радостную и беспечную.
– Мне просто показалось, что я видела одного знакомого, – говорит она и поворачивается к витрине «Хрустального грота». – Ты видел новый магазин? Уродские вещи. Но есть и красивые.
– Тебе что-то нравится?
Она указывает на цепочку.
– Я так и знал, – говорит Густав, довольно ухмыляясь.
– Что?
– Ну, я просто думал… У тебя же скоро день рождения… Но мне, конечно, не стоило этого говорить.
Он смеется, и она подозревает, что он либо уже купил эту цепочку ей в подарок, либо собирался это сделать. Он как ребенок. Все написано у него на лице. Как будто ему никогда не приходится ничего скрывать.
– Только не покупай ничего дорогого, – говорит она тихо, надеясь, что он не обидится.
Они неоднократно пытались говорить о деньгах, но безрезультатно. У родителей Густава есть деньги, и они охотно их тратят. А в большой семье Ребекки денег мало, хотя Густав обычно говорит, что ее семья тоже щедрая и что они дают в соответствии с тем, что имеют. Это звучит разумно. Если бы у нее было много денег, она бы с радостью ими делилась. Но сложно принимать подарки, когда тебе нечего подарить в ответ.
– Ты что молчишь? – говорит Густав, и она понимает, что молчит уже довольно долго.
– Я просто думала кое о чем.
– Иногда я мечтаю заглянуть к тебе в голову, – улыбается он.
– Там нет ничего интересного, – отвечает она и обнимает его за талию.
Ребекка смотрит на фотографию, которая висит над кроватью Густава. Он сфотографировал себя и Ребекку, держа фотоаппарат в вытянутой руке, во время их прогулки у шлюзов, когда они только-только начали встречаться.
Ребекка отдыхает, лежа головой на руке Густава и тесно прижавшись к нему.
– Я люблю тебя, – шепчет он ей на ухо.
– Я тоже тебя люблю.
Родители Густава ушли на ужин к начальнику его мамы. Но сексом они все равно занимались, как обычно, бесшумно. Это уже стало привычкой: всегда кажется, что нужно быть настороже – вдруг кто-то услышит или неожиданно войдет в комнату.
– Тебе удобно?
– Ммм, – отвечает Ребекка.
Она прижимается к нему еще сильнее. Она не может насытиться его теплом, ей хочется прикасаться к нему каждым квадратным сантиметром своего тела. Густав обнимает ее и целует в лоб.
За окном поднялся ветер. Дом, в котором живет Густав, находится на последней улице с этой стороны города, дальше начинается лес. Там находятся массовые захоронения тех, кто умер во время эпидемии холеры. Летом Ребекка и Густав ходили туда. На могиле стоят массивные каменные блоки, соединенные между собой грубой черной цепью. Даже в солнечный день эти камни остаются холодными.
Мысль о могиле влечет за собой другие непрошеные мысли. Перед внутренним взором Ребекки встает фигура в отражении витрины, и мышцы Ребекки напрягаются, как будто она готовится встретить удар. Она пытается снова расслабиться. Вернуться в то счастливое состояние, в котором пребывала только что.
– Что с тобой? – спрашивает Густав.
– Что ты имеешь в виду?
Густав отодвигается, чтобы видеть ее лицо. Его взгляд серьезен.
– Мне кажется, ты… Не знаю, как сказать… Как будто ты в последнее время все время где-то отсутствуешь.
Ребекка открывает рот, чтобы возразить, но Густав продолжает:
– Что-нибудь случилось?
Она пододвигается ближе и упирается лбом ему в грудь. Ей не хочется смотреть ему в глаза, когда она говорит неправду.
