Я вывел Молли в коридор, намереваясь просить, не видел ли её тут кто-нибудь раньше. Черт, может она была тут с самого начала, но мы просто разминулись. Я получил ответ, даже не задав вопроса – как только мы вышли в коридор, вокруг нас сгрудилась дюжина человек, спрашивавших «Как ты протащил сюда собаку?»

Молли не говорила. Она только часто дышала, виляла хвостом и позволяла всем гладить её. Она была грязной, с засохшей грязью на груди и лапах. Неужели существовало место, где можно было прокопаться под оградой незамеченным? Под обеими оградами?

Слуху потребовалось всего десять минут, чтобы просочиться во двор, и Оуэн созвал собрание, видимо потому, что он имел на это право согласно правилам регламента Роберта как единственный вооруженный человек. Вскоре после этого больше сотни людей собрались во дворе вокруг костра, и все толпились вокруг тлеющих углей и обугленных дымящихся грудных клеток, потирая руки и надеясь, что никто в тайне не делает фотографий. Будет сложновато впоследствии найти работу при наличии фотографий, где ты греешь руки над горой раскаленных черепов.

В руке у Оуэна был пистолет, но он никому не угрожал им. В настоящих условиях он выглядел больше церемониальным, как молоток председателя.

— Мне это не нравится, - сказал он, - Это не имеет смысла. Это крупная псина, не то же самое, что белка, которая смогла обойти сенсоры и убраться отсюда. В собаке, наверное, фунтов сто, если она смогла пробраться сюда, значит и человек мог бы.

— Ну и чудно, - ответил я, - Если можно пробраться сюда, значит можно и выбраться наружу. Может быть, есть место, где можно подкопаться под оградой, скрытое от…

— Придурок, - оборвал меня Оуэн, - Мы обходили этот забор снова и снова. Мы только этим и занимаемся, целыми днями. И нет, здесь нет удобного места, чтобы перебраться за забор. Здесь нету штормовых сливов и больших канализационных труб как в чертовом «Побеге из Шоушенка».

— Ну, - пожал я плечами, - Лично я видел эту собаку в городе за поеданием буррито после того, как госпиталь был закрыт на карантин. Она была по другую сторону ограды, и её не привезли на последнем грузовике, так что…

— Кстати, - сказал Оуэн, - Что нам с ней делать?

— А почему с ней надо что-то делать? В смысле, ведь нет доказательств, что собаки могут быть заражены, так? Так что об этом волноваться не стоит?

— Нет, собаки не заражаются. Дети и животные не подвержены.

— Готов поставить на это свою жизнь? Все наши жизни?

— Ну, я проверю её пасть.

— Это тоже не дает стопроцентной гарантии.

— Так что, ты мне предлагаешь её пристрелить? Она – наш билет отсюда.

— Наш билет отсюда – поддерживать это место в порядке и безопасности, до тех пор, пока нам не скажут, что все чисто. Нет ни одной причины устраивать побег, даже если твоя собака приведет нас к волшебной платформе, с которой отходит поезд в Хогвартс.

Все уставились на Оуэна, пока он не произнес:

— Я говорил, у меня есть ребенок. Отвалите.

— Твои призывы оставаться спокойными и держаться вместе были бы более убедительными, если бы не произносил их перед горой горящих скелетов. Значит, мы убьем собаку потому что она, может быть, не собака, а какой-то новый вид монстра, который нельзя обнаружить. К следующим людям, которые пройдут через эти ворота, мы будем применять такие же стандарты? Когда эта херня закончится, Оуэн? Когда появятся люди из правительства и скажут, что все в порядке тебе и горе костей?

Оуэну не стал возражать, и, честно говоря, я заметил облегчение на его лице. Он не хотел стрелять в собаку.

— Если она превратиться в монстра – тебе жопа, - сказал он, засунув пистолет в карман и, судя по всему, давая знак, что собрание завершено. Красные толпились друг рядом с другом, а зеленые двинулись назад в здание.

— Здесь есть что-то еще, - сказал я, идя рядом с ТиДжеем, - Но я не хочу делать никаких поспешных выводов. Молли на самом деле собака моей девушки Эми. Я думаю, то, что собака появилась тут – это не совпадение. Думаю, ей послали сюда, как знак мне. Джон и Эми - надеюсь, только Джон, а Эми находится в безопасности – думаю, кто-то из них или они оба тут, пытаются показать мне, как выбраться отсюда.

— И что это значит?

— Значит, я должен выяснить, в чем заключается этот план. Но я чувствую, что план точно есть.

Где-то за оградой вспышка взрыва осветила небеса.