Кокосов поманил рукой, усмехнулся, Зимин повернул руль и подкатил.

— Какой денек, а? — Кокосов кивнул на перрон. — Можно сказать, эвакуация. Народ бежит в ожидании катаклизма. Ты, я погляжу, тоже бежишь.

— Я? Да… То есть нет. А ты что здесь делаешь?

— Да вот, — пожал плечами Кокосов. — Очутился. Что то мне подсказало…

— Что то подсказало, значит, — Зимин вытер лоб.

Почему то ему стало жарко. Наверное, из за паровоза, он

продолжал пыхтеть, пускать пар, посвистывать и пахнуть… Зимин ощутил очередной острый приступ настоящести, среди размытых серых дней, заполненных сыростью, тенями и полупризраками, он встретился с настоящим. С точкой опоры в зыбком пространстве сна.

— Я не ошибся, — сказал Кокосов. — Как видишь.

Он достал из холодильника бутылку с водой, приложил к голове, выкатал жар. Достал еще одну, предложил Зимину.

— Спасибо, менингит у меня уже был.

— Когда? — с энтузиазмом спросил Кокос.

— В детстве, не переживай. И после этого я не стал дураком, у меня не начались видения, и я не стал тайно мучить кроликов. Справку, надеюсь, не надо?

Кокосов пожал плечами.

— Это твой «БМВ»? — Кокос кивнул в сторону машины.

— Он.

— Красивый. Я в детстве о таком мечтал…

Кокос вздохнул.

— Я тоже мечтал, — сказал Зимин.

— Да… Можно… — Кокос улыбнулся. — Можно посидеть?

— Сейчас?

Зимин огляделся. Не особо место. И уж тем более не особо время.

— А когда еще получится? Мало ли что, может, так никогда не посижу.

Зимин вспомнил, как он хотел в детстве посидеть на мотоцикле. Как однажды они гуляли с мамой в парке и увидели мотоцикл. Это был «Харлей», сияющий хромом и блестящий краской, он пах черной разогретой кожей, бензином, пылью и дорогой, это было настоящее чудо. Зимин помнил. Там, в далеком детстве, в парке под липами Зимин увидел не мотоцикл, он увидел звездолет. В машине было столько неземной красоты и звездной энергии, что Зимин задохнулся. Мать заметила это и огляделась в поисках хозяина. Мотоциклист сидел недалеко, курил на скамейке. Мать подошла к нему и попросила. Но байкер оказался совсем не дружелюбным, подержаться за руль он не разрешил и вообще рявкнул, чтобы держались от него подальше.

Но это почти забылось, а вот ощущение присутствия в жизни чего то необычного осталось. И Зимин детей на мотоцикле посидеть пускал.

Детей, альтернативно одаренных, солдат, дорожных полицейских.

— Валяй, — Зимин слез с мотоцикла. — Ноги то достанут?

Кокосов кивнул.

Он подошел, взялся за руль. Попытался закинуть ногу на седло, не получилось, ноги были коротковаты. Зимин злорадно поморщился.

Кокосов попробовал закинуть ногу еще раз, с подпрыгом, и получилось уже чуть получше, нога легла на седло.

— Вообще то это Гусь «Эдвенчер», — сказал Зимин. — На него минимум сто восемьдесят сантиметров роста нужно.

— Да… — Кокосов погладил машину по баку. — Сто восемьдесят…

А в тебе от силы сто шестьдесят, злорадно подумал Зимин. А мотоцикл двести с лишним весит, так что сколько бы ты ни дергался — не получится. Дохляк ты. Немощь. Пена и перхоть, не можешь ты встать рядом со своей мечтой.

— Не залезу, наверное, — вздохнул Кокосов. — Я больше на мопеде ездил, этот большой слишком.

— Ладно.

Зимин взялся за руль сам, убрал боковую подставку и рывком выдернул машину на подставку центральную.

— Залезай, — разрешил он Кокосову. — Теперь не упадет.

Кокосов перехватился за руль и взобрался за мотоцикл.

— Классно… — Кокосов счастливо зажмурился. — Классно…

Он вовсе закрыл глаза и сидел так несколько минут, в молчании, Зимин ему даже позавидовал.

Потом Кокосов вернулся на землю.

Зимин думал, что Кокосов скажет ему спасибо, но Кокос промолчал.