Паша проснулся, хныча и комкая простыню. Ему было страшно. Что за дурацкий сон?!
Он сел в кровати. Мотнул головой, как вылезшая из воды собака, стряхивая остатки сна. Интересно, сколько времени? Судя по всему, уже глубокая ночь. Он прислушался. С улицы доносилась музыка. Значит, гости еще веселятся. У них там, как сказал бы папа, наверняка сейчас сплошная порнуха.
Мальчик слез с кровати, наступив ногой на трансформера, и ойкнул, когда в подошву впилась острая деталь игрушки.
«Надо пописать», – подумал он, чувствуя, что еще чуть-чуть, и он надует в трусы.
Сунув ноги в тапки в виде пушистых собачек, Павлик неожиданно вспомнил случай в туалете. Тот самый, в детском саду. Тогда, когда к нему в кабинку кто-то собирался войти и скребся в дверь. Обливаясь потом, Паша держал дверь (внутренних замков в кабинках не было), а потом он услышал слова, смысл которых до него дошел только сейчас.
Надо же, он до сих пор все помнит. Только кто все-таки прошептал эту ерунду? И что значит «поменять»?
«Сказку, которую ты рассказывал в «тихий час», Павлуша», – прозвучал в его мозгу чей-то ласковый и терпеливый голос.
Паша почесал затылок. Получается, если он поменяет, то тогда Димка спасает Иру, а его, Павлика, забирает Баба-яга… Наверное, у туалета была та самая Баба-Яга, в которую переоделась Мария Сергеевна. Вот дура! Хотела его напугать! Ха!
Паша не хотел себе признаваться, что в то мгновенье он действительно очень испугался.
«Это не Мария Сергеевна», – вдруг подумал мальчик, и по его спине заскользил морозный ручеек.
Правильно. Уж он-то знает. Мария Сергеевна не могла слышать сказку, которую он рассказывал Ире и Димке. Ее слышали только эти двое дураков. Ирка-пипирка и Димка-пердинка. Значит…
Паша поежился, чувствуя, как кожа покрылась пупырышками. Все это ему не нравилось. Ох как не нравилось…
Может, рассказать об этом маме? Он, правда, пытался донести эту историю маме еще тогда на улице, но они с папой были слишком заняты в тот момент. Особенно папа – он как раз надирал задницу этому пьянице, папе Димки. Жаль, только нос расквасил. Надо было еще по яйцам хорошенько врезать, чтобы знал на будущее.
Пожалуй, он все-таки расскажет о том, что произошло в туалете. И папе, и маме. Причем прямо сейчас. Вот только пописает и пойдет рассказывать.
За окном что-то мелькнуло. Как будто птица пролетела.
Мальчик влез на подоконник. Вдруг это сова? Папа говорил, что здесь часто можно увидеть сов.
Лужайка во дворе освещалась голубоватым светом ночных фонариков, установленных по периметру дома. Никаких сов и вообще каких-либо птиц мальчик не увидел. Там вообще никого не было – родители и гости находились по другую сторону участка. Зато музыку он слышал отчетливо. Какой-то придурочный дядя громко вопил про непонятный «централ» и «северный ветер».
Павлик приоткрыл окно и высунулся наружу. Повертел головой, посмотрел наверх. На крыше, на фоне звездного неба, сидела птица. Крупная.
– Улетай отсюда, какашка! – приказал Паша. В ответ раздалось хриплое карканье.
Что тут делает дурацкая ворона?
Павлик закрыл окно. Надо сказать папе, чтобы он пристрелил ее. У папы есть пистолет и ружье. А то своим карканьем эта дебильная ворона будет мешать ему спать.
Павлик уже намеревался слезть с подоконника и наконец-то пойти в туалет, как вдруг снова почувствовал за окном едва различимое движение. Ночь будто ожила, тяжело опустившись на землю. Словно в угольно-вязкое болото плюхнулся камень, на мгновенье взбаламутив зловонную жижу, и теперь это месиво приближалось к нему, как цунами.
Прямо на него из темноты к дому надвигалось что-то бесформенное, черное, намного чернее самой ночи. И двигался этот предмет по воздуху, как ракета.
Мальчик дернулся назад, чуть не упав с подоконника. Шагнул назад, наступив на очередного робота, краем уха уловив, как под ногой что-то треснуло.
Через секунду окно буквально взорвалось, осколки стекла, сверкая в лунном свете, шрапнелью разлетелись по комнате. Раздался грохот, пол под ногами Павлика завибрировал, словно в дом на огромной скорости влетел тяжеленный сейф. Небольшой кусок стекла рассек щеку ребенка, и от неожиданности он упал. Мимо что-то гулко прокатилось, обдав Павлика неприятным запахом. Паша заплакал, но больше от страха, нежели от боли. Выломанная оконная рама повисла на одном шурупе, свесившись на подоконник.
Прямо над мальчиком возвышалось что-то большое и темное, и ребенок пополз вперед. Предмет не двигался.
«Метеорит», – пронеслась у Павлика мысль. Он пытался унять сердцебиение и осторожно дотронулся до предмета. Поверхность была холодной, почти ледяной и очень шершавой.
– Точно, метеорит, – вслух сказал мальчик, приходя в себя. Он как-то смотрел передачу про метеориты, это такие летающие камни в космосе. Вот это да!
