раскаленную сталь увесистыми кувалдами.

– Работайте! – поучал Коноха. – Работайте! Теперь от вас зависит, каким будет меч. Если слои не проникнут друг в друга, все пропало. Клинком можно будет разве что в зубах ковыряться и от мух отмахиваться.

Когда Дану уже стало казаться, что руки скоро отвалятся и вообще выпадут из плеч, Коноха наконец сказал:

– Достаточно! Теперь сиагэ.

Он продемонстрировал инструмент, похожий на рубанок. Подумав, сказал:

– Сиагэ я вам доверить не могу. От него зависит самое главное – баланс!

Демон принялся гонять его вдоль полосы железа, придавая заготовке правильную, абсолютно симметричную форму и равномерно уменьшая толщину к острию.

Закончив, Коноха обработал поверхность меча напильником, вытер пот со лба, передал клинок Карасу. Тот понятливо кивнул, подошел к большому шлифовальному кругу, что лежал в углу. Черновая шлифовка, понял Дан. Он уже еле держался на ногах, но с интересом наблюдал за происходящим. Коноха в это время разводил в большой посудине глину с водой, добавлял какие-то остро пахнущие порошки. Месил получившуюся массу, приговаривая заклинания.

– Цутеки! – наконец, объявил он.

Карасу с поклоном передал вожаку меч, тот стал старательно обмазывать клинок зеленоватой кашей. Дан обратил внимание, что лезвие осталось почти нетронутым, зато на боковых гранях лежал толстый слой.

– Ты тут плохо намазал, – Карасу хотел было ткнуть пальцем в поверхность, на которую, по его мнению, было нанесено недостаточно зеленой массы.

– Уйди! – рявкнул Коноха. – Одно неверное движение, и меч погибнет в закалке!

Вожак священнодействовал над клинком, бережно, любовно покрывая его несколькими слоями загадочного состава и без остановки повторяя заклинания.

Потом, когда покрытие подсохло, Коноха торжественно произнес:

– Яки-ирэ!

– Закалка, – шепнул Карасу. – Самый важный момент. Сейчас меч получит душу. Стихия огня столкнется со стихией воды, и в бесчувственную сталь войдет дух. Ибо меч из звездной пыли всегда живой.

– Надо подготовиться, – сказал Коноха. – Поесть, совершить омовение, облачиться в чистые одежды, провести ритуал очищения. Мастер в момент яки- ирэ должен быть чист снаружи и внутри.

Выйдя из кузницы, Дан зажмурился: светило яркое дневное солнце.

– Сколько же мы там пробыли? – пробормотал он.

Для него время работы над мечом пронеслось, будто одно мгновение.

– Три дня и три ночи, – ответил Карасу.

Сполоснувшись в роднике, демоны отправились на поляну, обедать дичью, падалью, которую стая регулярно приносила из леса. Дана пригласили с собой, но он отказался – откопал несколько клубней дикого батата, испек их на костре. Запил водой из ручья.

Вскоре Коноха позвал его обратно в кузницу. Начитывая заклинания, раскалил клинок докрасна, поворачивая его в древесном угле. Сунул щипцы в руки Дана:

– Делай яки-ирэ! – И указал на корыто, наполненное ледяной водой из родника.

Дан замялся. Приятель рассказывал ему, что от закалки, от того, под каким углом и с какой скоростью опустить в воду только что выкованное оружие, зависит очень многое. Ошибившись, можно лишиться уже почти готового меча.

– Не тяни! Или ты хочешь, чтобы клинок взял часть не твоей души, а моей? – подогнал Коноха.

Дан схватился за щипцы, сунул алый от жара меч в воду. Глиняная обмазка понемногу отваливалась, обнажая пока еще неровную, неидеальную поверхность стали. Клинок остывал, отдавая жар воде, вокруг вскипала пена. Вдруг Дан ощутил, что как будто перенесся внутрь оружия. Он чувствовал бурлящую в мече силу, радость рождения и еще – жажду крови, радостное предвкушение битвы. Сейчас не только меч, но и он, Акира-Дан, закалялся, получал крепость, несгибаемость, умение побеждать.

Он услышал голос стали, обращенный к нему. Голос призывал сражаться, побеждать, не сдаваться.

– Чувствуешь единение с мечом? – спросил Коноха, пристально смотревший на него.

Дан молча кивнул.

– Значит, все правильно, – с облегчением выдохнул демон. – Все было не зря. Меч из звездной пыли впитал частицу твоей души. Теперь он – это ты, а ты – это он.