Укол унижения был сродни ударам крапивы – тысяче маленьких укусов. Впрочем, какое это имело значение по сравнению с сердечной болью и тревогой за друзей, полностью оказавшихся во власти врагов.
Где они сейчас? Что с ними?
Вероятно, Эстер предупредила ангелов. Что они ей пообещали, гадала Зузана. И, что еще важнее, как Мик и Зузана могут этому помешать? Как? У них ничего нет. Ничего, кроме скрипки.
– Ты ее поблагодарил; в голове не укладывается, – пробормотала девушка, когда они вышли наружу. Вокруг шумел Рим, и оживленный зной и суета его улиц отличались от искусственного покоя и прохлады гранд-отеля.
– Она позволила мне взять скрипку.
Мик пожал плечами, по-прежнему прижимая к себе инструмент, как ребенка или щенка. Он был… доволен. Ну, это уже перебор. Зузана остановилась – они шли куда глаза глядят, просто прочь – и уставилась на него. Он был не просто доволен, он сиял.
– Что это с тобой? – спросила она недоуменно, уже готовая сесть и разрыдаться.
– Скоро поймешь. Пойдем. Здесь нельзя оставаться.
– Да уж. Никаких сомнений.
– Нет. Я имею в виду: нельзя оставаться там, где она может нас найти, а она скоро начнет искать. Пошли.
Его голос подгонял, и это озадачивало еще сильнее. Мик обнял подругу, направляя, она потянула за собой Элизу, которая плелась следом, как сомнамбула, – и их поглотила толпа, людское море, в котором так легко раствориться. Городской круговорот, который они раньше проклинали, стал им защитой, и они затерялись среди пешеходов.
58
Не то уродство
Все шло по плану. Тяжелый шпингалет был заранее отодвинут, как и обещали, и Кэроу тихо толкнула створку. Раздался скрип. Как же недоставало сейчас скаппи, мелких монет для «почти бесполезных желаний», которые прежде она набирала в мастерской Бримстоуна сколько хотела и носила в виде ожерелья. Бусина между пальцами, и окно больше не скрипит. Но скаппи нет, и придется действовать осторожно.
Обошлось. Сердце заходилось и частило, но она справилась. Можно забираться: в царящей в помещении темноте лунный свет рисовал на полу яркий белый квадрат – словно ждущую гостей приветственную дорожку.
Они друг за другом проникли внутрь, и их силуэты разбили лунный луч на осколки. А потом больше ничего не мешало лучу сохранять целостность – трое шагнули из света в тень. Постояли, прислушиваясь. Темнота просачивалась сквозь свет, как вода через слой нефти.
Глубокий вдох. Начали!
Спальное ложе выглядело здесь неуместно. Зал приемов, самый известный во дворце. Кровать занесли сюда специально для высокого гостя; надо отдать должное хозяевам: они разыскали такого средневекового монстра, что в пышной обстановке зала кровать притягивала к себе чуть ли не все внимание. Громоздкое сооружение под балдахином, с резными фигурами святых и ангелов. На постели кто-то спал; от дыхания груда одеял шевелилась. На тумбочке у изголовья лежал шлем, за которым Иаил прятал свое уродство.
Они приблизились, и человек в кровати заворочался. Дыхание было ровным и глубоким.
Ноги Кэроу не касались пола. Она парила над поверхностью, даже не замечая этого; способность летать стала совершенно естественной, и сейчас девушка неосознанно ее использовала: зачем касаться пола, если можно без этого обойтись?
Она скользнула вперед. Акива обошел кровать с изножья и стоял наготове.
Самый тонкий момент плана: разбудить Иаила и не дать ему закричать, пока они делают «предложение, от которого невозможно отказаться». Если все пройдет гладко, «гости» уложатся в пару минут и уйдут через окно. Кэроу сжимала в руке тряпку – заткнуть императору рот, пока они не сумеют убедить его, что лучше лежать и не рыпаться. И, конечно, чтобы заглушить его стоны.
Бескровно не значит безболезненно.
Кэроу никогда не видела Иаила, хотя слышала множество описаний его внешности и думала, что представляет, как он выглядит. Она была готова к
