которому ко времени их встречи было за двести. Казалось, это вопрос силы желания. Большинство людей уставали от жизни раньше. Сама Эстер говорила, что не знает, смерть какого числа собак она готова оплакать.
Она и теперь не утратила молодость, находясь в расцвете сил и здоровья. У генералов Ли и Гранта были лошади, звавшиеся Путешественник и Мафусаил. Мастифы Эстер носили те же имена. Это была уже шестая пара живущих с ней псов, и теперь очередь дошла и до американской истории.
Кэроу посмотрела на горку с фруктами.
– Вероятно, потребовалось несколько часов, чтобы сложить.
– Ну, их труды отлично оплачены. Ешь.
Кэроу взяла кисть винограда, радуясь, что сооружение не рухнуло.
– Учись получать удовольствие от денег, моя дорогая.
Эстер произнесла это так, будто инициатива исходила от самой Кэроу, а Эстер назначена ее проводником в мире роскоши. Помимо текущих дел, которые на протяжении многих лет Эстер выполняла для Бримстоуна: записывала Кэроу в школу, добывала для нее поддельные документы и тому подобное, – «бабушка» вела для Кэроу бухгалтерию, открывала многочисленные банковские счета и, конечно, знала «стоимость» Кэроу куда лучше, чем сама девушка.
– Урок номер один: нас не волнует, сколько сил потрачено на создание этой горки. Мы просто едим фрукты.
Кэроу качнула головой:
– На самом деле мне ни к чему этому учиться. Я не собираюсь здесь задерживаться.
Эстер обвела взглядом номер люкс:
– Тебе не нравится отель?
Кэроу тоже осмотрелась. Удар по органам чувств – словно дизайнеру заказали воплотить на пятидесяти квадратных метрах идею изобилия. Высокие, сводчатые, отделанные золотом потолки. Красные бархатные драпировки – будуар вампирши, да и только. Везде позолота. Огромный рояль; серебряное блюдо с пирожными отражается в его матовой мерцающей поверхности. Стены отделаны гигантским гобеленом со сценами коронации.
– Ну, не особенно. Но я не об отеле – о Земле. Я здесь не останусь.
Эстер посмотрела на нее, словно удивляясь, как можно бросить оставленные Бримстоуном деньжищи.
– В самом деле. Конечно. Учитывая тот осколок рая, – она кивнула на соседнюю комнату, – не могу сказать, что я тебя виню.
Эстер была… под впечатлением от Акивы. Когда Кэроу их знакомила, «бабушка» тихонько воскликнула: «О!» И сейчас заметила:
– Не то чтобы я знала точно… Подозреваю, некто принес во имя любви большууую жертву.
Обсуждать тему любви девушке не хотелось. Впрочем, ничего странного, что их чувства бросаются в глаза. Она призналась:
– Не думаю, что я чем-то жертвую.
Жизнь в Праге уже казалась ей далеким сном. Когда-нибудь она будет скучать по Земле, но сейчас ее разум и сердце занимали мысли о том, что происходит в Эреце, его тревожное настоящее и будущее. О, Нитид, божественные звезды, да кто угодно! Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть наши друзья останутся в живых.
И конечно, как заметила Эстер, Акива был важной частью этих мыслей и тревог.
– Пусть так. По крайней мере, получай удовольствие от роскоши прямо сейчас. Разве такая ванна – не прелесть?
Кэроу кивнула. Ванная комната была больше, чем вся ее квартира в Праге, и каждый сантиметр отделан мрамором. После мытья влажные благоухающие волосы рассыпались по плечам.
Она взяла карту и разложила на диване между ними.
– Где поселили ангелов?
У нее был очень простой план, и осталось лишь узнать местонахождение Иаила. Ватикан, может, и мал для того, чтобы считаться государством, но в нем чертова прорва закоулков, в которых искать не переискать.
Эстер наставила обкусанный ноготь на Папский дворец.
– Там. В самой роскоши.
Она выяснила, какие окна обеспечат самый близкий доступ к
– И тут. Солдаты.
Ее палец теперь указывал на Музей Ватикана – там, еще когда жизнь не дала такой крен, Кэроу проводила за рисованием долгие часы.
– Спасибо. Ты очень помогла.
Эстер снова опустилась на помпезный диван.
– Разумеется. Для моей любимой «внучки» – что угодно. А теперь скажи мне, как дела у Бримстоуна и когда он намерен снова открыть порталы? Я всерьез скучаю по старому монстру.
