Воздушная разведка поначалу представлялась сущим баловством. Десяток шаров с наблюдателями висят в небе с утра до вечера и сообщают диспозицию с помощью флажковой азбуки, позаимствованной у флотских. Разве это разведка? Но ведь углядели!

Англичан ждали. Идея правильного генерального сражения рано или поздно должна была прийти в их головы – для того и пришлось разместить собственные войска в естественной узости между речкой и непроходимыми торфяными болотами, лишая себя возможности маневрировать на поле боя. Все для удобства противника, а то, не дай бог, передумает.

– Доложите, господин лейтенант, как полагается!

– Извините, – смутился связист и подошел к разложенной на столе карте. – Наблюдатели сообщили, что англичане начали интенсивный артиллерийский обстрел позиций Бобруйского полка, и сверху хорошо видно, как туда стягивается пехота противника численностью до трех дивизий.

– Как посчитали?

– Так самоеды же… они и разглядели.

Тучков усмехнулся. Несколько лет назад его идея обучать в качестве воздушных наблюдателей сибирских и северных инородцев была встречена в штыки почти всеми, и только вмешательство Светлейшего князя Голенищева-Кутузова дало дорогу начинанию. Определенные трудности доставила полная неграмотность новобранцев, но объявление о возможности вернуться домой со службы с новой кулибинкой заставило их грызть гранит науки не в пример усерднее студиозусов любого из университетов.

– Бобруйцы часа полтора продержатся? – обратился генерал к капитану Воробьицкому, после исчезновения Наполеона вернувшемуся к привычным обязанностям начальника разведки Красной Гвардии.

– Это вряд ли, Александр Андреевич. У Самохина только полусотня казаков да взвод егерей, остальные французы. Так что не более получаса. Винтовки против новых английских гаубиц долго не протянут.

Генерал-майор в задумчивости постучал кончиками пальцев по карте. Чертовы гаубицы тоже ждали, и упускать момент перехватить наисекретнейшие орудия никак нельзя.

– Полчаса? Нам хватит этого времени. – Тучков встал и перекрестился на походный складень. – И упокой, Господи, их души. Жалко, но что же теперь поделать…

Лейтенант Самохин потерял счет времени. Сколько прошло с начала английской бомбардировки? Час, полтора, два? Неизвестно, и посмотреть негде – подаренные невестой часы пали смертью храбрых, не выдержав встречи с гранатным осколком на излете, а по солнышку, неделю не показывающемуся из- за низких облаков, не определить.

– Когда же вы кончитесь, сволочи? – Лейтенант поймал в прицел неприятельского барабанщика и, когда тот завалился навзничь от попадания в грудь, с удовлетворением кивнул сам себе. – Который это уже у меня?

Забыл… Поначалу считал, но на втором десятке начал сбиваться, повторяя одни и те же числа по нескольку раз, а потом вовсе оставил бесполезное занятие. Когда противник идет плотным строем и любая выпущенная в него пуля в конце концов обязательно находит свою жертву, вести подсчет глупо.

– А ведь из лягушатников тоже кое-кто держится, ваше благородие! – Урядник, расположившийся неподалеку от командира, вытянул шею, пытаясь поверх бруствера разглядеть хоть что-то на позициях французских стрелков. – Я грешным делом думал, что все разбежались.

Французам досталось больше всех. Согласно диспозиции, они должны были находиться в первой линии окопов, но легкомысленные союзники очень не любили сидеть в земле и покидали укрытия при любом удобном случае. А уж если появился повод собраться толпой у сбитого урядником воздушного шара… Кто же упустит такую возможность? Вот эту толпу и накрыла дальнобойная английская артиллерия, стрелявшая снарядами невиданной мощности.

Результат известен и предсказуем – сотни полторы подданных Наполеона Бонапарта остались лежать возле растерзанного в клочья трофея, а остальные кинулись в разные стороны. Причем, заразы, в первую очередь старались держаться вне досягаемости винтовок заградотряда. К чести союзников нужно сказать, что не меньше пятидесяти человек вспомнили о присяге и рванули к русским окопам – туда, где хранилось их оружие. Каждый из этих храбрецов получил ружье, двойной запас патронов и приказ вернуться на ранее занимаемые позиции. Там они и остались…

– Черт с ними, Василь Прокопьич! – Самохин выстрелил еще раз и пошарил рукой в пустой патронной сумке. – Где Гришка с боеприпасом?

Такого расхода патронов лейтенант не ожидал. В его винтовке поменялась четвертая по счету ударная иголка, а красные мундиры все накатывали волна за волной. Под барабанный бой, с развернутыми знаменами, они шли, даже не делая попыток остановиться и произвести залп. Так не бывает, но так оно и было – англичане с завидным упорством лезли на завалы из тел своих предшественников, видимо надеясь на штыковую атаку. Слава богу, дальнобойные винтовки позволили избежать рукопашной, но вот французов наступающая волна захлестнула.

– Тута я, вашбродь! – Примчавшийся по ходу сообщения казак сиял белозубой улыбкой на почерневшем от порохового дыма лице. – Принес вот.

– А чего так радуешься, дурень? – проворчал урядник.

– Так это… сержант князь Черкасский просил сказать, что пленных взял. Ажно цельных двенадцать штук. И нецелых десятка два.

Лейтенант поежился. Если англичане добрались до занимаемых егерями окопов, то дело приняло скверный оборот.

– Потери у сержанта есть?