магри в двух шагах от себя.

— Магри, — снова сказал первый «капюшон», не сводя глаз с таверны.

Второй, поставив тюк на землю, молча вытащил из-под плаща длинный меч. «Ого, вот тебе и святоши», — подумал унрит, пожалев, что при нем только узкий и ненадежный в бою нож. Шутливое настроение пропало, однако назло себе он набрал в легкие воздуха и…

«Капюшоны» даже не вздрогнули. Держа наготове мечи, они уверенно двинулись к укрытию Дэна. Быстро выхватив нож, унрит скользнул за угол дома. Затаив дыхание, он слышал, как захрустели под тяжелыми сапогами осколки амф. Как звякнули, ударившись друг о друга, мечи. «А сталь-то плохая», — решил Дэн. Скрипнула дверь — один из преследователей заглянул в таверну.

— Магри? Как-кой-такой магри? — громко сказал заплетающимся языком Игл, и по удалявшимся шагам Дэн понял, что опасность миновала. Он осторожно выглянул из-за угла. Спрятав под плащи оружие и взвалив на плечи тюки, «капюшоны» шагали прочь. «К ней», — подумал унрит, скользнув по темной улице вслед.

Казалось, «капюшоны» и сами не знают, куда им идти. Они долго плутали по узким улочкам, то ускоряя, то замедляя шаг. Время от времени останавливались передохнуть. «Так можно бродить всю ночь», — размышлял про себя унрит. Он спотыкался на каждом шагу, проклиная ненавистную мглу, которая, словно назло ему, все больше сгущалась над городом. Скрылась за тучами Мона, один за другим гасли огни хижин. И без того неясные тени незнакомцев слились с темнотой. Дэн останавливался, чтобы определить: через двадцать шагов они повернули налево. Дэн отсчитывал двадцать шагов, поворачивал и тут же снова прислушивался. Теперь прямо. И он шел прямо. Споткнувшись в темноте о камень, унрит сильно ушиб ногу. Каждый шаг давался с трудом. Хромая, почти вслепую, он прошагал, по его подсчетам, не менее лонги. Никогда еще Унра не казалась ему такой огромной. Налево, прямо, опять налево. Наконец впереди забрезжил мягкий голубоватый свет. «Пришли», — с облегчением подумал унрит. Пройдя же еще несколько десятков шагов, Дэн остановился в недоумении: перед ним была таверна Игла.

Они ходили кругами.

В таверне по-прежнему веселились. Дэн почувствовал, что устал. Однако люди в плащах продолжали свой путь, и унрит последовал за ними.

Почти у самого горизонта вынырнула из-за туч Мона. По узким улочкам Унры поползли переплетенные тени. Теперь «капюшоны» шли значительно быстрее. Дэн едва поспевал за ними, недоумевая, куда и зачем можно так путано идти. Что-то здесь было не так. Забыв об осторожности, он уже не старался держаться ближе к стенам, а вышагивал посреди улицы. Они миновали землянку Бигги, затем его собственную полуразвалившуюся хижину. Когда же «капюшоны» миновали черную тушу перевернутого кумарона, в котором разместилась лавчонка Пина, Дэн уже не сомневался, что бессмысленное кружение по Унре подходит к концу. Незнакомцы направлялись к гавани.

Проходя мимо лавчонки, Дэн не удержался и заглянул в освещенное окно. Пин сидел за столом. Перед ним лежала груда золотых и серебряных монет. Губы его шевелились. «Ун, до, тре, кетр»[1], — прочитал по губам унрит. Пин поднял голову, и взгляды их встретились. «Кун, сес, сен»[2], — продолжал считать лавочник. «Ои»[3], — изобразил беззвучно Дэн. Настороженный взгляд сменился удивленным. Пин усмехнулся. «Сант»[4], — сказал он. Унрит приветственно махнул рукой: хорошо, пусть будет «сант». Он снова шагнул в темноту и прислушался. Капюшоны свернули направо и были совсем близко к дому стражи. Забыв про больную ногу, Дэн побежал. Полминты спустя он стоял на пустынной улице и недоуменно оглядывался по сторонам. Незнакомцев простыл и след.

Это была единственная в городе улица, застроенная каменными домами. Их строили богатые перекупщики, надеясь, что каменные стены и надежные запоры — лучшее средство против любого нашествия магрутов. Темные окна настороженно поглядывали на Дэна. Дом Стражи был молчалив и, казалось, пуст. Ни звука, ни шороха, ни скрипа. Массивные железные двери, решетки на окнах. Тишина. Однако «капюшоны» исчезли именно здесь. В довершение всего нырнула за горизонт серебристая Мона, и Дэн окончательно ослеп. «Обидно». Подставив прохладному ветру разгоряченное бегом лицо, унрит лихорадочно соображал: куда, куда они могли исчезнуть?

В голове все еще играла харута. Глупая ночь. Преследование закончилось, а Дэн так ничего и не узнал. Ныла разбитая нога. От быстрого бега стучало в висках. Даже хваленый слух подвел его. Пора было возвращаться. Дэн зло закусил губу и повернулся, чтобы идти, когда тяжелый удар по голове швырнул его в бездонную пропасть.

Он очнулся от страшной боли в затылке. Кругом была кромешная тьма. И тишина. Только размеренно капала откуда-то сверху вода. Куртка и штаны промокли насквозь. «Ну и сырость». Дэн попытался сесть. Тело не слушалось. Перевернувшись на бок, он отполз от пакостной лужи, в которой лежал.